Бархатная клятва - Джуд Деверо

Джудит долго стояла у окна своей спальни. Пришла ее горничная и помогла своей госпоже раздеться, Потом накинула на нее зеленый бархатный халат, подбитый норкой. Джудит не замечала, что в комнате еще кто-то есть. Ее матери, всю жизнь защищавшей и оберегавшей свою дочь, грозит опасность со стороны человека, которого Джудит едва знала! Она смутно помнила Уолтера Демари. В тот день, на турнире, у нее сложилось о нем довольно приятное впечатление. Он объяснял ей правила поединков. Однако ей никогда не забыть слов Гевина, который сказал, будто бы она соблазняла Демари.

Гевин. Гевин. Гевин. Опять он. Все дороги ведут к ее мужу. Он требует, он указывает, что она должна делать. У нее нет выбора. Ее мать будет отдана в жертву ради неуемного собственнического инстинкта Гевина.

А что бы она сделала, будь у нее выбор? Внезапно ее глаза заблестели. Какое право имеет этот отвратительный человечишка вмешиваться в ее жизнь? Он играет с огнем, когда вынуждает других выбирать между тем, что ему не принадлежит. «Бороться!» — кричал ей внутренний голос. Ее мать внушила ей чувство собственного достоинства. Неужели Элен согласилась бы, чтобы ее единственная дочь покорно предстала перед королем и, как попугай, повторила бы явную ложь только потому, что этот человек так захотел?

Нет, она не сделает этого! И Элен не согласилась бы. Джудит повернулась к двери. Она еще не была уверена в том, куда направится, но одна мысль, поддержанная горевшей в ней яростью, придала ей смелости.

— Вот как! Шпионы Демари говорят, что мы не спим вместе, следовательно, наш брак может быть расторгнут, — пробормотала она, пересекая опустевший зал.

Уверенность в правильности своих действий не покинула ее, когда она открыла дверь в комнату, которую теперь занимал Гевин. Он стоял глубоко задумавшись возле окна, оперевшись нотой на скамеечку. Одно дело хвастаться своим благородством и гордостью, но совсем другое — противостоять мужчине, который каждую ночь находит повод не прийти в супружескую постель. Перед мысленным взором Джудит возникло холодное, но красивое лицо Элис Вейланс. Она прикусила язык, да с такой силой, что от боли на глазах выступили слезы. Она уже приняла решение и теперь должна сжиться с этим. Завтра ее муж отправится на войну. Джудит была босиком, поэтому бесшумно проскользнула в комнату и остановилась в футе за спиной Гевина.

Гевин скорее почувствовал присутствие жены, чем увидел ее. Он медленно повернулся и задержал дыхание. В отсветах пламени ее волосы казались темнее, они сияли золотым блеском на фоне зеленого бархата. Коричневая норка подчеркивала белизну ее кожи. Гевин лишился дара речи. Близость жены, тишина и спокойствие, царившие в комнате, желтоватый свет свечей — все создавало ощущение нереальности. Некоторое время Джудит смотрела на него, потом неторопливо развязала тесемки халата, который тяжелым потоком скользнул по ее нежной коже и упал к ногам.

Взгляд Гевина блуждал по ее телу, словно он был не в состоянии в полной мере понять ее красоту. Только когда их глаза встретились, он догадался, что она встревожена. Был ли это страх? Перед тем… что он прогонит ее? Это предположение настолько потрясло его, что он едва не рассмеялся вслух.

— Гевин, — прошептала Джудит.

Не успела она произнести его имя, как оказалась в его объятиях. Он подхватил ее на руки и понес к кровати, а его губы уже приникли к ее губам.

Джудит боялась самой себя не меньше, чем его. Гевин понял это, целуя ее. Он слишком долго ждал, когда она придет к нему. Долгие недели он был вдали от нее и все это время надеялся, что 161 она научится доверять ему. Но сейчас, когда он держал ее на руках, он не испытывал сладкого чувства победы.

— В чем дело, любимая? Что беспокоит тебя? Джудит захотелось плакать, когда она услышала тревогу в его голосе. Ну как она может рассказать ему о своей боли?

Гевин нес ее к кровати, и отблески пламени играли на ее коже, ее грудь вздымалась при каждом вздохе — и он забыл обо всем на свете, кроме того, что она рядом. Он быстро сдернул с себя одежду и осторожно опустился возле Джудит. Ему хотелось полностью отдаться тому непередаваемому восторгу, который охватывал его, когда его тело, дюйм за дюймом, постепенно приникало к ее телу.

Но у него не хватило сил долго терпеть эту муку, и он страстно притянул ее к себе.

— Джудит, я тосковал по тебе. Она подставила ему лицо в ожидании поцелуя. Они слишком изголодались друг по другу, чтобы неторопливо предаваться любовной игре. Их желание обладать друг другом требовало немедленного удовлетворения. Пальцы Джудит впились в спину Гевина. Он гортанно засмеялся. Потом одной рукой схватил ее запястья и закинул ей руки за голову. Она попыталась высвободиться, но он был сильнее. Когда он вошел в нее, она вскрикнула и подняла бедра навстречу ему. Он отпустил ее руки, и она, обняв его, сильнее прижалась к нему. Весь преисполненный наслаждения путь к освобождению, к которому они так стремились, они преодолели в страшной спешке, граничащей с неистовством. Когда последняя судорога отпустила Гевина и он в изнеможении опустился на Джудит, их тела остались сплетенными.

Должно быть, они задремали. Спустя некоторое время Джудит разбудило ритмичное движение Гевина. Еще не совсем очнувшись от сна, но охваченная возбуждением, она стала отвечать ему. Постепенно ее сознание полностью погрузилось в ощущения, которые испытывало ее тело. Она не знала, что хочет, но ей не нравилась ее поза. Она даже не догадывалась, в какое смятение привела Гевина, когда оттолкнула его, продолжая при этом плотно прижиматься к его бедрам. Как только он перевернулся на спину, она опустилась на него.

Гевин не стал терять время на то, чтобы удивляться. Его руки от ее, живота поднялись к груди. Джудит выгнулась и закинула голову, и когда Гевин увидел ее нежную шею, которая четко выделялась своей белизной в царившем полумраке, его охватило еще большее возбуждение. Он сжал пальцами ее бедра, руками помогая ей сохранить стремительный ритм. Они кончили одновременно, и взрыв, который они испытали, был подобен фейерверку из серебряных и голубых звезд.

Джудит упала на Гевина, и он крепко прижал ее к себе. Ее волосы шелковым ковром разметались по их разгоряченным телам. Ни один из них не заговорил о том, что занимало их мысли:

— завтра Гевин отправляется на войну.

Замок Чатворт представлял собой двухэтажное кирпичное здание с резными каменными фронтонами над окнами из французского стекла. Оно было длинным и узким и с обеих сторон заканчивалось стеклянными фонарями. За домом располагался окруженный стеной очаровательный палисадник. От дома до леса, частного охотничьего угодья графа, тянулась лужайка, покрытая нежной травой.

Из леса вышли три человека и направились по лужайке к дому. Джослин Лэинг, с лютней, перекинутой через плечо, обнимал двоих судомоек, Гледис и Бланш. Яркие, горевшие огнем глаза Джослина затуманились при воспоминании о том, как он несколько часов ублажал этих жадных до любовных утех женщин. Но сам Джослин не считал их алчными. По его мнению, все женщины были подобны драгоценным камням, каждый из которых отличался своей неповторимой красотой. Ему были чужды ревность и чувство собственности.