Рождество каждый день - Милли Джонсон

– Мы разрабатываем веганский сыр, – поделился Люк. – Те, что есть сейчас, ужасны. Я полон решимости разработать хороший рецепт. Я работаю с актером, роли которого иссякли, поэтому он научился делать сыр и основал собственную компанию «Хвала сырам» – ужасное название; зато сыр потрясающий.

Бридж заметила, с каким оживлением он говорил о своем бизнесе. Он действительно отличался от того Люка, за которого она вышла замуж и который однажды чуть не поджег кухню, когда пытался приготовить сыр на тосте, перевернув тостер на бок, – Люка, которого она знала.

Джек слизал остатки масла со своих пальцев, а затем скомкал фольгу.

– Это было прекрасно, – сказал он. – Мы делали такие в школе. Мы пробирались через окна общежития, разводили костер и запекали картошку в горячих углях. Весь процесс занимал половину ночи.

– Школа-интернат? – спросил Люк.

– Да.

– Мажорское дерьмо.

– Там было тяжело? – спросил Чарли.

– Нет, хотя первый год был немного жестким, когда нас всех сильно прессовали взрослые мальчишки. Но мне нравилось. Я до сих пор дружу со многими из тех, кто был в моем классе. К тому же у меня было отличное образование.

– Университет? – спросила Бридж.

– Оксфорд.

– Мажорское дерьмо, – снова сказал Аюк.

Джек засмеялся.

– Действительно, немного бесполезно. Я всегда собирался работать в семейной фирме, а не становиться профессором истории. Но мне нравился этот предмет, и я с удовольствием посещал лекции.

– А ты училась в университете, Мэри? – спросил Чарли.

– Нет, я бросила колледж и пошла работать в «Баттерли», – ответила она. – Мне очень повезло, что отец Джека искал секретаря, и я сразу попала на эту работу. – Она знала, что не получила бы ее, если бы на нее претендовал кто-то другой. Особенно кто-то постарше и, следовательно, «более разумный». То, что она не брюнетка, тоже помогло. – Мне надоело учиться, я хотела вырваться и начать зарабатывать деньги.

– Я бы изучал английский, если бы поступил в университет, – сказал Чарли. – Наелся бы Джейн Остин и ее произведениями до отвала. А Робин бы изучал географию.

– Откуда ты знаешь, что бы я делал? – спросил Робин, бросив на него недовольный взгляд.

– Потому что ты любишь путешествовать и знаешь все обо всем.

Робин оспорил это предположение.

– Я мог бы заниматься теологией, насколько ты знаешь. Моя мать хотела, чтобы я стал священником. Точнее, хотела, пока не узнала о моих наклонностях.

Чарли рассмеялся над этим.

– Из тебя получился бы прекрасный кардинал, независимо от твоих наклонностей. Ты так привлекательно выглядишь в красном. Смертный грех.

– Ох, остановись, мои бока уже раскалываются, – произнес Робин, обхватив себя руками и притворяясь, что ему больно от смеха.

– Вы двое словно комедийный дуэт, – сказала Бридж, улыбаясь вместе с остальными и наслаждаясь обменом шутками между двумя самыми старшими членами их компании.

– Нам очень весело вместе, – ухмыльнулся Чарли, глядя на Робина, и в его глазах стоял смех.

– Да, капитан, нам очень весело, – ответил Робин.

Этот момент, полный тепла и привязанности, надолго завис между ними.

– Хорошо, я уберу… – начал Люк.

– Нет, не уберешь. Я уберу посуду, – заявил Чарли, и его было не остановить.

– Тогда я сделаю хлопушки, – сказал Люк и отправился на поиски того, из чего их можно было соорудить.

Бридж решила пойти поискать что-нибудь для подарка. Она вытащила из шляпы имя Люка, и именно его она хотела вытащить меньше всего.

– Партию в шахматы? – спросил Джек у всех, кто мог ответить.

– Я сыграю, – сказала Мэри.

Она уже знала, какой подарок подготовит своему Тайному Санте. Немного банально, но она надеялась, что это сгодится.

– Должен предупредить, что я был капитаном школьной команды, – произнес Джек.

Мэри поставила ему мат за пятнадцать ходов.

– Не могу поверить, что сегодня канун Рождества, – сказал Робин, сидя у огня и поджаривая зефир на большой вилке. – Чарли, что, ради всего святого, ты делаешь?

Он проследил, как Чарли опускает вишенку в горячий шоколад.

– Это специальное блюдо «Черный лес», – ответил он. – Перестань волноваться. В вишне нет холестерина.

– Улыбочку, все, – позвал Люк, поднимая свой телефон, чтобы сделать селфи, на котором они все сидели вокруг камина с горячим шоколадом и лицами, сияющими от света пламени. Он щелкнул, запечатлев их в идеальном улыбающемся кадре, источающем уют. Он хотел бы отправить его Кармен, показать ей, что он в безопасности, хотел бы поговорить с ней и понять, в порядке ли она. Казалось, прошло очень много времени с тех пор, как он видел ее в последний раз.

– Странно, но я с нетерпением жду завтрашнего дня, – сказала Бридж. – Думаю, будет весело.

– Какие раньше у тебя были планы? – спросил Робин.

– Просто провести это время в одиночестве, – ответила Бридж, быстро добавив: – Я имею в виду, вдвоем, конечно. Бен отлично готовит.

– Очевидно, он прекрасно тебе подходит. – Люк подмигнул ей.

– О, прошу тебя, – взмолилась Бридж. – Я помню, как ты думал, что чечевица – это подпорка для дверной щели.

– Ну, мы ничего не можем поделать с тем, что наши планы изменились, поэтому, полагаю, мы должны извлечь из этого пользу, – заключил Робин, передавая по кругу тарелку с поджаренным зефиром.

– Держу пари, в Авморе у нас такого бы не было, – сказал Чарли.

– Тебя бы выгнали из отеля, если бы ты начал добавлять вишню в свои напитки. Что дальше? Мандарины в капучино? Финики в твой лапсан сушонг[37]?

Чарли вздрогнул.

– Фу, не говори глупости, Робин.

Затем он откусил зефирку и принялся блаженно жевать ее.

– Отличный горячий шоколад, Джек, – похвалила Бридж. – Идеальный, на самом деле.

– О… спасибо, ты… ты правда так думаешь? – смущенно потупился Джек. – Я всегда был единственным, кто делал его для других в школе Святого Кристофера. Они всегда говорили, что у меня получается хорошо.

– Ты был чьей-то шестеркой? – спросил Робин.

– Да, был, – сказал Джек, похоже, гордясь этим. – В этом нет ничего необычного. На первом курсе от тебя, вроде как, ожидали, что ты будешь немного прислуживать старшим мальчикам. Я выполнил несколько поручений и приготовил чертовски много горячего шоколада. Мальчик, которого я обслуживал, был очень милым, сыном министра правительства. Он давал мне тридцать фунтов в конце каждого семестра. Мне это очень нравилось, это льстило мне. – Ностальгическая улыбка на его лице отражала сказанное.