Невеста морского чудовища - Бри Ош

ждал, что сейчас вспышки — гигантские змеи, начнут извиваться под небом, но было тихо.

Глубокий вдох, и он снова погрузился под воду. Уплывая дальше за границу островов, где не было ни рыб, ни камней, лишь бескрайняя мутная, разболтанная вода. Он плыл дальше, но мысль жужжала назойливым комаром. Ее не было там. Он явно что-то упускал из виду.

Постепенно течение стало настолько сильным, что он уже не мог плыть, нужно было поворачивать обратно. А возможно море сжалилось над ним и наконец дало подсказку.

Проплывая весь путь задом наперед, он снова увидел перламутровые искорки, подплыл ближе, потер песчинки в руках. Поток нес их в открытое море. Но откуда?

Он осмотрел камни с обеих сторон, они стояли стеной и будто что-то прятали внутри. Он всплыл. Булыжники выстроились горой и, как бы он ни пытался взобраться на них, скользкие камни мешали, царапали руки. А время уходило, он не видел солнца, но знал, что оно уже близится к середине неба и грозовые тучи невозвратно проплывут у берега.

Он снова спустился вниз, искал лазейку под водой и снова над ней. Он знал, что это верный путь, ему нужно именно туда.

Он как букашка карабкался по скользким скалам. Пальцы соскальзывали, легкие уже горели, дыхание сбивалось. Едва он успевал дать отдых ногам, тут же натруждались руки. И нужно было снова останавливаться, разминая мышцы. Липкие водоросли приставали к коже, мешая цепляться за скалистую поверхность. И вот, едва ухватившись за выступ, он подтянулся на мышцах рук, пальцы тотчас соскользнули, и Ин проехал голой кожей по камням. Зелень окрасилась красным. Сквозь сжатые зубы он зло запыхтел. Стало легче. Из раны на ладони сочилась кровь, но это было не важно. Уперевшись ногами, он подтянулся и сел на обрыв. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок.

Камни цвели зеленью, источая отвратительный аромат, гнилостный, болотный. Так пахнет от завистливых лгунов и предателей.

Дождь молотил по камням, по его лицу, смывая соленую воду с царапин. Дождь распалял его злость. Дождь делал его сильнее. Однако ничего не получалось, он снова был в ловушке.

— У тебя не получится!

Его сознание глумиться над ним — смеется голосом брата. Он остановился, убрал прилипшие волосы со лба и снова услышал:

— Эй! Успокойся уже! — смеялся подоспевший на помощь Ригир.

Течение бросало его на волнах то во одну, то в другую сторону, глаза его были уставшими, но живыми. Это был он, его старший брат.

— Спускайся! — Ригир все еще смеялся, пряча за маской-улыбкой что-то безвозвратно потерянное.

— Я видел другой проход!

Глава 21. Часть 3

Они выплыли к берегу небольшого острова. Весь остров — сплошные скалы, непроглядные леса и крутой обрыв с другой стороны.

Они дошли до нужного выступа. Ригир подсадил брата, тот смог подтянуться на руках. Из узкого отверстия в камнях дул легкий ветерок. В нем чувствовалась затхлость и сплошной страх, но именно это и укрепило Ина в мысли о том, что они выбрали правильный путь.

— "Давай руку", — Ин уже раскрыл ладонь навстречу брату, но тот холодными пальцами закрыл ее.

— Это твое испытание. Найди ее.

Ин нахмурился. Ведь каким бы ни было верным это предположение, вместо жемчужины там могут оказаться ловушки или вообще ничего, или его самого снова охватит это странное чувство беспомощности.

– “Пошли”— показал он, но Ригир молчал и смотрел так, будто откуда-то знал, что она там.

Ин взбрыкнул, но развернулся и стал пролезать в расщелину.

Чем дальше он заходил, тем шире раздвигались стены. Он попал сюда через расщелину и представить не мог, насколько это огромная пещера. Узкая тропа постепенно стала вполне удобной для уже двоих человек. Они с Ластой вполне комфортно шли бы здесь рука об руку. С Ластой… Это место не для нее. Эта сырость недостойна того, чтобы невесомая принцесса хотя бы на мгновение оставалась здесь.

Тропа кончилась, и он, неуклюже скользя по липким камням, забрался на последнюю преграду. Каменная гряда окружала небольшое озеро. По цвету воды он определил, что ближе к середине дно было либо очень глубоко, либо его не было вообще. Едва не кубарем покатившись, он достиг песчаной каймы и побрел наугад вдоль нее. Он торопился, и лишь на мгновением остановился, ужасаясь увиденным. “Вот куда их уносит…” Это было прискорбным, но хорошим знаком. “Ригир прав, Ласта точно где-то здесь. “

Ин услышал голос, повел ухом. Еле различимые в далеке звуки напоминали песню. Он замер на мгновение, прислушиваясь к тишине. Ветерок, заходивший в пещеру вместе с раскатами грома нёс слова известные каждому:

— Бейся, бейся и сбереги…

Так тихо, будто и нет. Однако Ин развернулся телом, вытягивая голову, прислушиваясь к водной глади. Припев песни все повторялся и повторялся переходя на хрип и едва различимый кашель.

Он осторожно спрыгнул в озеро, боясь потревожить его “обитателей”. Ракушки окатило едва заметной волной. Ин снова замер и медленно погрузился в воду. Теперь звук стал отчетливее. Раковины, вдоль которых он плыл, были усеяны ракушками поменьше. Тина расстелилась под ними периной. Они лежали здесь не один день, покрылись скользкой порослью. “Даже если бы она не произнесла ни звука, я бы все равно ее нашел”, уверился он.

Тихое пение, почти шепот, с каждым его гребком становилось отчетливее. Вот она, чистая, еще нетронутая морским временем. Он ее нашел.

Ласта испугалась шорохов — кто-то отбил ритм в такт ее слов. Голос наполнился страхом, но она не переставала петь.

Принцесса не верила, но все еще не теряла надежду, если это не рыбка проплыла, то… Тук-тук-тук, снова услышала она.

— Ин?

В груди его разлилось незримое тепло.

— Это ты? — она заплакала. — Это правда ты?

Булыжником он долбил по крышке, пока между створками не образовалась щель, затем он вставил в просвет ладони и голыми изрезанными руками стал оттягивать одну часть раковины от другой.

— Ты услышал меня! — прохныкала в отверстие принцесса.

С каждым натугом мышц щель становилась всё больше, она ширилась, росла и плела кровавую нить вокруг себя. Он открыл ее, будто большую каменную книгу. Створка надломилась у основания и рухнула в воду. Разлетелись брызги.

Ин ужаснулся. Бледное, заплаканное лицо покрылось перламутровой корочкой, волосы превратились в длинные серебристые нити. Ноги покрытые радужной коркой сплелись и будто окаменели. Ласта не двигалась, она не могла. Она превращалась в жемчужину, словно песчинка, попавшая в раковину вместе с водой.

— Ин, — плакала она, все еще лежа на боку.

Он снова