Остров затерянных душ - Джоан Друэтт

Пока Масгрейв сидел, согнувшись от мучительных резей в животе, совсем стемнело. Идти домой в темноте по скользким прибрежным камням было слишком опасно, так что они пятнадцать часов жались друг к другу, спрятавшись за каменную глыбу, до нитки промокшие и окоченевшие, один – скрючившись от невыносимой боли, а остальные – страдая от холода. Рассвело только около восьми, утро выдалось промозглым и туманным, вскоре стал моросить холодный мелкий дождь. Собравшись с силами, они отправились в обратный путь вдоль берега, впереди шли Масгрейв и Райналь, Алик с Джорджем позади них.

«Говорили мы мало, наши замечания были таковы, что желания у других продолжать разговор не вызывали», – пишет Райналь.

Но вдруг из-за камней послышался шорох гальки.

«Мы остановились, внимательно прислушиваясь». Оттуда высунулась голова: «молодая самка тюленя собиралась нырнуть в воду». Она увидела их, заметила поднятые дубинки и остановилась в замешательстве. Затем повернулась в сторону деревьев, и Райналь поспешно выстрелил из ружья, прежде чем она смогла ускользнуть.

Он не промахнулся – пуля навылет прошила ее голову. Чудесным образом их усталость тут же исчезла. Разрезав тушу на куски, они взвалили мясо на плечи и, торжествуя, бодро направились в Эпигуайтт, где Энри, увидев их, залился счастливыми слезами. «Бедный парень всю ночь места себе не находил, представляя все мыслимые беды, которые могли с нами приключиться», – пишет Райналь.

Слава богу, за этим животным последовали многие другие. Выскочив однажды утром в начале ноября из дома, мужчины с восторгом увидели стаю примерно в двадцать тюленей на противоположной стороне бухты. С этого дня их стало еще больше, и по подсчетам обитателей Эпигуайтта до времени массового рождения детенышей оставался месяц-полтора.

«Помимо того, что их возвращение избавляло нас от угрозы голода, – радостно пишет Райналь, – оно было столь же приятным, как прилет ласточек во Франции и Англии, ибо предвещало скорое наступление лета».

С наступлением лета в Южном полушарии морские птицы стали стаями слетаться на скалы Порт-Росса на северной оконечности острова Окленд, вступая друг с другом в ссоры за лучшие места для устройства гнезд. Роберт Холдинг проводил многие часы в наблюдении за ними, увлеченный их конкурентной борьбой за территорию и тем, как высоко они взлетали с крабами и моллюсками, а потом бросали их вниз, чтобы разбить раковины.

Глядя, как птицы, паря, прилетают из-за моря, он питал возрожденные надежды на спасение и задумчиво смотрел на маленький остров, который носит имя Роуз, но Холдинг окрестил его Кроличьим, по ту сторону пролива шириной в пятьсот ярдов. Так как он был ближе к открытому морю, на нем было бы лучше караулить проходящее судно. Там, вдали, на камнях, он заметил тюленей, значит, у них не будет недостатка в пище, если туда перенести лагерь. Препятствием был пролив, который нужно было как-то пересечь.

Решить эту проблему он собирался, соорудив лодку, каркас которой планировал сплести из прутьев и обтянуть шкурами. Однако задача эта была слишком сложна, чтобы управиться с ней в одиночку, поэтому он обратился к остальным. К его радости, Далгарно и Смит выслушали его предложение с необычайным вниманием.

«Мы всегда очень бережно обращались с тюленьими шкурами, которые сушили, растянув их, и использовали для многих целей, но преимущественно для изготовления обуви», – сообщает Эндрю Смит.

Соответственно, у них имелся некоторый запас, и шкуры самцов они сочли наиболее подходящими для лодки, так как они были самыми прочными. Отобрав несколько штук, троица принялась за поиски подходящих прутьев, которые были найдены в двух милях от лагеря Далгарно и Смита.

«Это расстояние мы проходили каждые утро и вечер», – продолжает Смит.

Пока Смит и Далгарно рубили и обрезали ветки, Холдинг экспериментировал с плетением, в итоге изготовив каркас, который, по его свидетельству, равнялся приблизительно восьми футам в длину, трем футам в ширину и около шестнадцати дюймов в глубину.

«Коракл[24] получился остроконечным с обоих концов, а днище и борта были сделаны на манер корзины, – позже написал Смит. – Для того чтобы обтянуть плетеную основу, понадобилось пять шкур, сшитых полосками, отрезанными от них же. Мы раскроили шкуры по форме каркаса, затем туго обтянули ими лодку, привязав их к бортам».

Нужно сказать, что плетение рамы оказалось делом достаточно несложным, однако над привязыванием шкур к деревянной конструкции мужчинам пришлось попотеть из-за отсутствия нужных инструментов, но все же им удалось проткнуть в них отверстия с помощью шила, сделанного из щепки твердой древесины. Дело пошло бы намного быстрее, если бы они догадались распаривать шкуры, чтобы их легче было натягивать, но Холдинг в оправдание своих помощников и самого себя отмечает, что ни у кого из них не было опыта в подобных делах.

Пятого ноября они закончили работу и торжественно спустили лодку на воду. Транспортное средство вмещало в себя только одного человека, и Холдингу, как рядовому матросу, поручили испытать его ходовые качества, отталкиваясь от дна шестом. Он очень быстро убедился, что они были ужасны. Мало того что лодка протекала, как корзина, коей она и являлась, так и тюленьи шкуры, размокая, становились настолько тяжелыми, что она делалась практически неуправляемой.

Так или иначе, но вернулся Холдинг с тремя лобстерами, которых подхватил с поверхности воды, где они охотились. Он видел их во множестве ползающими на дне, но лодка была слишком неустойчивой, чтобы, нагнувшись через борт, их доставать. Посему он сделал длинный крюк из проволоки от забора и на следующий день, когда вновь отправился в плавание, взял его с собой. Приспособление оказалось настолько удачным, что он наловил четыре дюжины всего за два часа охоты. К сожалению, его радость была быстротечной, потому что через пару дней лобстеры исчезли. Как и у блюдечек ранее, их сезон размножения завершился.

Вместе с тем существенно снизилась численность морских львов, так как самцы удалились на старые лежбища к своим самкам, которые выползали из моря, чтобы производить на свет потомство. Помня об изобилии тюленей, которых он видел на Кроличьем острове, Холдинг решил переплыть пролив в пятьсот ярдов шириной «или умереть при попытке». Сделав пару весел и предупредив Далгарно и Смита, чтобы не ждали его раньше чем через несколько дней, он отправился в путь, прихватив с собой дубинку для выживания на новом месте.

Попытка и вправду едва не стоила Холдингу жизни, потому что, как он отмечает, «допустил одну ошибку» в определении отлива. Пока его все более намокающий коракл уносило в открытое море, у него сломалось весло. Когда он уже почти отчаялся, его тонущую лодку захватил водоворот и, повертев, выбросил в направлении берега. К этому времени Холдинг уже сидел по пояс в воде, но ему удалось вычерпать ее и выбраться с лодкой на берег.

Теперь с нее нужно было снять шкуры, высушить их и снова натянуть. Управившись с этим и сделав новое весло, Холдинг обошел на ней островок, причаливая тут и там к берегу, чтобы осмотреть местность. Остров составлял около мили в длину и полмили в ширину, к морю был обращен высокими утесами, отлого спускающимися в сторону бухты. В траве во множестве бегали кролики, а берега, по всей видимости, изобиловали тюленями.