Остров затерянных душ - Джоан Друэтт

Впрочем, капитан Масгрейв уже обдумывал постройку небольшого судна из останков «Графтона».

«Если за нами никто не придет, на Новый год мы начнем разбирать «Графтон» и попытаемся соорудить из его остатков то, что получится», – написал он еще 30 октября, когда к нему пришло горькое осознание того, что долгожданный месяц подошел к концу, а помощь так и не появилась. «В успехе этого предприятия я сильно сомневаюсь, – признавался он сам себе. – Если бы у нас были необходимые инструменты, я бы давно уже попробовал что-нибудь с этим сделать, но кто же мог предположить, что о нас там просто забудут!»

Поразмышляв над этой идеей как следует, он от нее отказался по причине отсутствия у них необходимых столярных инструментов. Все, что у них было, это топор, тесло, молоток и бурав – «недостаточный набор для того, чтобы разобрать корабль и построить новый, даже если бы среди нас был столяр и кузнец, а их не было». Так что теперь он молчал, хотя и склонялся к мысли, что «лучше уж отправиться в море на бревне, чем влачить здесь жалкое существование».

Райналь молчал тоже. Он не стал более пытаться уговаривать своих товарищей по несчастью, а принял решение взяться за осуществление своего проекта самостоятельно. Он полагал, что «успешное начало станет наиболее весомым доводом, способным их переубедить». Вполне отдавая себе отчет, что главным препятствием является недостаток столярных инструментов, перво-наперво он решил заняться устройством кузницы – «то есть печи, наковальни и мехов», – чтобы изготовить нужные им инструменты.

Больше всего сложностей сулило создание последней из этих трех необходимых ему вещей – мехов, именно за них он энергично принялся первым делом. Ранним утром следующего дня Райналь отправился к разбитой шхуне, оторвал «несколько листов меди, изрядное количество гвоздей с широкими шляпками и множество досок» и вернулся на берег со своей добычей как раз тогда, когда начался прилив.

Далее он принялся за работу. Начал он с того, что сделал три панели из узких досок, сбитых вместе и законопаченных паклей, которую он взял из расплетенной веревки. Затем обстругал их ножом, придав полукруглую форму с одной стороны и остроконечную с другой. Средняя панель, самая длинная, была вставлена в сужающуюся к противоположной стороне трубу, которую Райналь смастерил самостоятельно из согнутого медного листа, завернув на стыке края друг за друга, «как это делают жестянщики». Торец трубы он поместил между «двумя небольшими кусками доски с углублениями посередине, которые, будучи соединенными вместе, образовали une sorte de virole» – своего рода хомут. Его он прибил к краю деревянной панели.

Заостренные края двух других панелей были соединены с этой средней петлями, сделанными из тюленьей кожи, так что одна из них находилась над средней, а другая – под нею.

«Таким образом, – продолжает француз, – они были закреплены подвижно, могли подниматься и опускаться относительно средней части, которая оставалась неподвижной, когда мехи были помещены на свое место между двумя столбами, поставленными позади очага».

Посередине обеих панелей были просверлены отверстия, в которые он вставил кожаные клапаны.

«Наконец я завершил изготовление этого замечательного устройства, обтянув боковые стороны тюленьей шкурой соответствующей формы, прибив ее к ребрам всех трех панелей».

Теперь обитатели Эпигуайтта стали счастливыми обладателями кузнечных мехов двойного действия, которые способны были обеспечить непрерывный воздушный поток и которые они оценили по достоинству. На вопрос Райналя, поменяли ли его товарищи свое мнение насчет постройки судна, ответом ему было громкое единодушное согласие, и трое матросов немедленно вызвались помогать.

Однако успех в этом деле породил очередную проблему. Как отмечает Райналь, в самом начале они могли посвятить бо́льшую часть времени строительству дома, потому что у них еще оставался провиант, снятый с погибшего корабля. Теперь же они практически полностью зависели от мяса морских львов, так что, собираясь строить корабль, двое из них вынуждены были взвалить на себя охоту полностью, в то время как раньше она была общей обязанностью. За это дело «смело взялись Джордж и Энри, двое самых молодых, – пишет Райналь. – На них двоих легли все тяготы охоты и рыбалки, а также приготовление пищи и стирка, починка одежды и ведение домашнего хозяйства».

Алик взялся снабжать кузницу топливом, на что ежедневно уходило едва ли не двадцать четыре часа в сутки. Помимо рубки дров он также должен был пережигать их, чтобы получить древесный уголь. Для этого он складывал их в кучу высотой в семь-восемь ярдов и накрывал ее торфом, чтобы дерево тлело внутри. Сложность состояла в том, что торф либо гасил горение своей влагой, либо, высохнув, превращался в воздухонепроницаемый панцирь, препятствующий доступу кислорода к тлеющим углям, и результат был тем же. По этой причине Алику приходилось класть очень тонкий слой торфа, наблюдать за ним и, если появлялись трещины, закрывать их новыми кусками. Для этого ему нужно было осматривать кучу множество раз в течение ночи. «Тем не менее он выполнял свои обязанности без единой жалобы до самого конца. Такое самоотречение выше всяких похвал», – свидетельствует Райналь.

Отзыв француза о вкладе Масгрейва был значительно более сдержанным.

«Что касается Масгрейва, то он помогал мне в строительстве судна, равно как и в работах в кузнице», – пишет он.

Сам Масгрейв проявлял крайне мало энтузиазма, записав: «Вскоре мы приступим к разбору шхуны, и я не сомневаюсь, что мы будем по-настоящему стараться, готовясь к попытке сбежать отсюда. – И прибавляет не вполне уверенно: – Надеюсь, мы преуспеем. Верно, что при должном упорстве человек способен на совершение чуда». Все были настроены очень оптимистично, в отличие от него, ибо он «пока был не вполне готов начать».

Вместо этого Масгрейв, как повествует он сам, был вовлечен в другое дело, а именно в строительство капитального наблюдательного пункта, чтобы они с Райналем могли поселиться отдельно от матросов.

«Мы с Райналем еще не окончили наше новое помещение, где намереваемся жить», – пишет он.

Сам Райналь не оставил никаких упоминаний об этом. Еще в ноябре, после того как они с Масгрейвом искали место для наблюдательной сторожки на полуострове Масгрейва, он отказался от этой идеи как от неосуществимой.

«Поскольку один из нас обязательно остается дома, чтобы заниматься нашими многочисленными хозяйственными делами, только трое могут ходить на поиски пропитания и относить провизию в сторожку. Этого слишком мало. А если плохая погода не позволит выйти в море, что тогда? Этот план не более чем химера, рожденная в минуту заблуждения, – пишет он и подводит решительный итог: – Мы от него отказались».

Так что задумка Масгрейва о том, чтобы жить с Райналем совершенно обособленно от остальных в наблюдательной сторожке, никогда с самим Райналем не обсуждалась. Несомненно, француз наотрез отказался бы от подобной идеи. Начать с того, что для Алика, Джорджа и Энри было бы физически невозможным построить судно втроем, при этом еще уделяя время охоте и ведению хозяйства в Эпигуайтте, а также доставляя еду в сторожку. Кроме того, он был абсолютно непоколебим в своем убеждении, что они уцелеют только в том случае, если будут жить и работать единым коллективом. К тому же Райналь был слишком занят в кузнице, чтобы тратить время на строительство другого дома, да еще и ссориться на этой почве. Тем не менее Масгрейв носился со своей идеей несколько недель кряду, что говорит о его неадекватности.