Импровиз. Сердце менестреля - Владислав Русанов

Альт Грегор так и сделал. Развесил плащ, хотя и сомневался, что он быстро высохнет, если принимать во внимание сырость и холод. Вернулся под косыми взглядами исподлобья оставшихся четырех узников. Сгреб солому, на которой спал, в охапку, подошел к советчику.

– Позволите?

– Будьте любезны, – блеснул тот белозубой улыбкой. – Меня зовут Коло. Ударение на второй слог. Прошу запомнить.

– Ланс. – Менестрель, усаживаясь на солому, подумал, не стоит ли назваться полным именем и упомянуть Дом, но счел за благо промолчать.

– Первый раз в подземельях Аркайла, Ланс?

– В подземельях да… А так приходилось угодить за решетку.

– Пьяный дебош?

– Ну да… – Альт Грегор кивнул и пожалел, схватившись за голову.

– Голова болит?

– Еще как.

– Да, тебя хорошего вчера принесли.

– А шпага…

– Что «шпага»?

– Шпаги со мной не было?

– Кто же в темницу со шпагой кидает? Это к ним! – Коло ткнул пальцем в ту сторону коридора, куда скрылись надзиратели. – Хотя, думаю, обобрали тебя раньше.

– И перстень тоже.

– Это у стражи запросто.

– Меня стражники принесли?

– Ну уж не тайный сыск. Хотя большинство из нас угодили сюда благодаря Гвену альт Расту.

– Государственные преступники, что ли? – удивился Ланс.

– Нет. Просто особо опасные. Вон те, трое, грабили дома. Свидетелей не оставляли.

– А четвертый?

– Скользкий тип. Утверждает, что его взяли за поножовщину в харчевне.

– А ты?

– А я – убийца, – проговорил Коло, улыбаясь.

– То есть?

– Наемный убийца. Кстати, мои услуги очень дорого стоят.

– И ты открыто об этом говоришь?

– А я должен стесняться? Или бояться огласки?

– Ну, не знаю… – Менестрель пожал плечами.

– Ты же из знатных? – продолжал допытываться собеседник. – Разве тебе не случалось убивать?

– Случалось. На дуэлях. На войне. Но…

– Хочешь сказать – не то?

– Наверное.

– А я не вижу разницы. Солдату платят – он убивает. Мне платят – я убиваю.

– Но за дуэли и военное ремесло виселица не предусмотрена.

– Типичные предрассудки, – рассмеялся Коло. – Тем более что виселица меня подождет. У меня отложены «лошадки» на черный день, и он, похоже, наступил. Теперь мое золотишко перекочует в кошелек судьи, а мне придется на какое-то время перебраться в Кевинал.

– От Кевинала и я не отказался бы…

– Еще бы! Там тепло, вкусное вино и отличный соленый сыр. Ты любишь соленый сыр?

– Не очень, но сейчас не отказался бы.

– Придется терпеть до полудня. Раньше здесь не накормят. И то вместо окорока и сыра мы удовольствуемся черствым хлебом. Меня радует одно – это не надолго. – Коло потянулся, хрустнув суставами. – А теперь откровенность за откровенность. Кого ты убил, Ланс?

– Не помню, – честно ответил менестрель. Задумался, обхватив колени. Может, он, правда, кого-то вчера заколол? И добавил: – Если мне отрубят голову, то не за вчерашнюю пьянку. Это точно.

Солнце сверкало с лазурного неба. Тучи рассеялись, но мороз только усилился, заставляя горожан не покидать жилищ без особой нужды. Четыре дня прошло после панихиды по герцогу Лазалю. И два дня, как отпели в соборе Святого Кельвеция его сына, наследника Гворра. Его по-прежнему называли наследником – ни чернь, ни благородные праны не привыкли титуловать Гворра герцогом, хотя в гробу он лежал в серебряной короне. Для умерших правителей Аркайла испокон веков изготавливали особую корону, которую даже называли похоронной. Из серебра, с тонкой гравировкой и без зубцов.

На пустыре за храмом Святой Пергитты на Холме собрался десяток человек, судя по одежде и шпагам, благородные дворяне. Облачка пара поднимались над их головами при каждом выдохе.

– Итак, пран Мойз, пран Бранг, – проговорил седоватый мужчина с напомаженными усами и медведем, вышитым серебряной нитью на груди камзола. – Насколько я понимаю, даже речи о примирении идти не может.

– Какое примирение, три тысячи болотных демонов? – возмутился один из рыжих, как сполох пламени, братьев из Дома Изумрудного Зайца. Тот, что был постарше и пониже ростом.

– Он оттоптал мне ногу! – свистящим шепотом проговорил второй, покраснев так, что не то что веснушки, а брови стали малозаметны на перекошенном от ярости лице.

– И все же я хотел бы еще раз напомнить, Йохим альт Морран – юноша, не встретивший семнадцатую весну. Было бы не вполне…

– Он ее не встретит, клянусь святым Мальком!

– С ним будет бок о бок сражаться его кузен, довольно взрослый, чтобы отвечать за свои поступки, не так ли, пран Вейер? – снова встрял старший, расправлявший складки на черной кожаной перчатке. – Конечно, я понимаю, Дом Охряного Змея щедро заплатит вам, если дуэль не состоится, но мы пока что дворяне, а дворянин в Аркайле пока что может потребовать удовлетворения за нанесенное оскорбление даже у прана из Высокого Дома, даже у герцога.

– По-моему, вы забываетесь, пран Мойз, – скрипнул зубами «серебряный медведь».

– Ну, так вызовите меня? Или страшно?

Пран Вейер сделал шаг по направлению к рыжему, глядящему с прищуром бойцу, но его удержал товарищ, зашептал на ухо.

– Итак, праны, не начать ли нам дуэль? – Секундант со стороны Дома Изумрудного Зайца, одноглазый Рухан альт Дэббор протянул братьям шпаги.

Мойз и Бранг приняли оружие. Причем младший брат сжал рукоять левой рукой – особенность, которая помогла ему победить во многих дуэлях.

Их противники – раскрасневшийся от волнения Йохим альт Морран и суровый, сосредоточенный Дженкс альт Рейлан, оба из Дома Охряного Змея – тоже взяли шпаги. Младший из кузенов пару раз взмахнул клинком на пробу, со свистом рассекая морозный воздух.

– Приступим же! – выкрикнул он ломающимся от волнения голосом.

Противники застыли друг напротив друга. Мойзу достался Йохим, а Брангу – Дженкс.

Старший из Дома Изумрудного Зайца пробормотал что-то невразумительное и сплюнул на снег. Клинок он держал в сексте, нацелив острие в лицо сопернику.

Несколько мгновений дуэлянты пожирали друг друга глазами, ожидая, кто же первым проявит нетерпение.

Как и ожидалось, горячая юность здесь уступила прохладному опыту.

Йохим альт Морран попытался батманом оттолкнуть шпагу Мойза и тут же перейти в глубокий выпад.

Мойз альт Браган лишь слегка шевельнул кистью, Йохим ойкнул и отпрыгнул. На белой рубахе, чуть выше локтя, расплылось алое пятно.