Пожар моего сердца - Соня Менделеева

Глеб протянул руку для рукопожатия.

— Обо мне? — Большие карие глаза Данила стали еще больше.

— О, да. — Анна взъерошила его волосы. — Я рассказала Глебу все о твоем карате, и о том, как ты мне во всем помогаешь, и о том, что я не знаю, что бы я без тебя делала. Данил гордо улыбнулся.

— Тебе что-то было нужно? — спросила Анна.

Данил наморщил лоб.

— Что?

— Ты пришел сюда за чем-то? — подсказала она.

— Ах, да, эм… Лиза хотела показать свой рисунок тете Симе, но забыла его. Я сказал ей, что принесу.

Анна кивнула и вернулась в комнату, оставив Глеба и Данила наедине.

Как только она вышла, Данил вытащил из кармана телефон.

— Можно мне сфотографироваться с тобой?

Было странно слышать, как он просит сделать фото. Глеб начинал понимать, через что, должно быть, прошла Анна, когда появилась в Москве. Она владела огромным количеством информации, относящейся к нему, но не могла рассказать.

— Конечно.

Глеб старался вести себя как можно более адекватно, поэтому делал то же самое, что делал всякий раз, когда ребенок просил его сфотографироваться. — Ты хочешь, чтобы я подержал телефон? У меня руки длиннее.

— Да, — взволнованно ответил Данил, протягивая ему телефон.

Глеб наклонился и поднял гаджет так, чтобы они оба оказались в кадре. Он сделал несколько фотографий, затем вернул телефон Данилу.

— Круто, спасибо. — Данил пролистал их.

Глебу тоже захотелось посмотреть на них.

— Эй, ты можешь переслать их мне? Когда Данил снова поднял на него глаза, на его лице сияла широкая улыбка.

— Да, но у меня нет вашего номера.

— О, точно. Глеб взял телефон Данила и записал свой номер. — Вот, держи.

Лицо Данила просияло. — Спасибо!

— Ты можешь звонить мне. В любое время.

— Правда?

Анна вернулась и протянула Данилу несколько листков бумаги, испещренных цветными карандашами.

— Это все, что я смогла найти. Не знаю, что именно Лиза хотела. Почему бы тебе не взять их самому? Я приду через минуту.

— Ладно. До свидания, Глеб Мозалев. Спасибо за фотографии! Я пришлю их вам. Данил побежал обратно тем же путем, каким пришел.

Глеб уставился ему вслед. Он не был уверен в том, что чувствовал. Это было так, как если бы он только что наблюдал за происходящим, но не прожил его. Как будто это был внетелесный опыт.

— Ты в порядке? — Анна коснулась его руки.

Он собирался сказать, что с ним все в порядке, но когда открыл рот, то произнес совсем не те слова. — Боже мой.

— Да. — Она кивнула.

Он с надеждой повернулся к ней.

— Ты сказала, что останешься на неделю, верно?

— Да. Но ты не обязан…

— Я хочу. — Глеб не был уверен, что она собиралась сказать, но, что бы это ни было, он хотел это сделать. Она улыбнулась его энтузиазму.

— Чего именно ты хочешь? — Это был не сложный вопрос.

— Я хочу проводить с Данилом, с тобой и твоей семьей как можно больше времени.

Ее улыбка погасла, а вместе с ней и его надежды. Она подошла ближе и прошептала:

— Я не уверена, что это хорошая идея. Я не хочу сбивать Данила с толку. Результаты будут через неделю, и тогда…

— Я тоже не хочу сбивать Данила с толку, — в тон ей прошептал Глеб. — Но взгляни на это с другой стороны. Допустим, результаты подтвердятся, и я его отец; не будет ли лучше, если он уже будет знать меня? Если я не буду незнакомцем? Или парнем, которого он только что видел по телевизору?

Глеб был бойцом во всех смыслах этого слова, и он ни за что не собирался сдаваться.

Щека Анны впала. Глеб заметил, что каждый раз, нервничая, она прикусывала внутреннюю сторону щеки.

— А что, если ты не его отец?

— Тогда он проведет неделю с самым крутым, забавным и туповатым парнем на свете. Это беспроигрышный вариант.

— Мне казалось, ты сказал, что именно ты хочешь провести с ним неделю? — поддразнила она. — Ха-ха.

Она улыбнулась и сделала глубокий вдох, откинув голову назад. Глеб постарался не замечать, какой сексуальной была ее шея, или как хлопок рубашки туго обтягивал грудь, когда она вдыхала.

— Это именно то, о чем тебе никогда не рассказывают, прежде чем ты станешь родителем. Все говорят о бессонных ночах, и о том, что у тебя больше не остается времени на себя, и о том, как это дорого обходится; но никто не говорит, что ты будешь подвергать сомнению каждое принятое решение, потому что это может повлиять на всю оставшуюся жизнь. Это самая трудная часть воспитания. Подвергать сомнению каждое принятое решение и никогда не знать наверняка, правильное ли оно.

Как бы сильно Глебу ни хотелось провести время с Данилом, со всеми ними, он абсолютно не хотел ни к чему ее принуждать. Или делать ее жизнь еще тяжелее, чем она уже была. Он хотел помочь ей, а не доставить неудобства.

— Послушай, если ты считаешь, что это плохая идея, я буду держаться на расстоянии, пока мы не получим результаты. Вы можете просто провести приятный отпуск без Глеба.

Она вздохнула.

— Нет. Ты высказал хорошую мысль. Если ты его отец, то, вероятно, было бы лучше, если бы он знал тебя, а если нет…

— …то он проведет неделю с самым крутым, забавным, туповатым парнем на свете. — Он приподнял брови, заканчивая ее предложение.

Она пожала плечами. — Ну, Константин действительно показался довольно крутым, и у него есть «Битца», так что я уверена, что он будет рядом. Но сомневаюсь, что он собирается провести с нами всю неделю.

Он улыбнулся. — Думаешь, что ты действительно забавная, не так ли?

— Кто, я? — спросила она с притворной невинностью.

Ему нравилось, что она доставляла ему неприятности. Ему нравилось, что она так серьезно относилась к родительским обязанностям. Ему нравилось, что на ней все еще была ее счастливая рубашка университета, в котором она никогда не училась. И ему нравилось, что она осталась в Москве.

Он начинал видеть в этом определенную закономерность, и ему это нравилось.

Глава 19. Семейный ужин

Анна прикусила губу, помогая Лене выбраться из детского кресла. Лиза сидела за водительским сидением, и Глеб уже освободил ее, как профессионал, точно так же, как до этого пристегнул ремнями безопасности. Анна была уверена, что это было что-то, чему он научился, проводя время со своей племянницей, потому что новичок ни за что не смог бы разобраться в сложной системе застежек.

Данил уже выскочил из машины и стоял со стороны Глеба. Он