В джазе только хулиганы - Dragonfly

сжимал верхушку небольшой искусственной ёлки, мелькая по мне исподтишка испытующим взглядом.

Мы принялись наряжать кабинет, не обмениваясь и словом. Зато многоговоряще переглядывались, предопределяя, кто первый и из какой коробки извлечёт мишуру, куда поместит. Я бродила по кабинету, чувствуя затылком, как Соколов продолжает пялиться, когда я отворачивалась. На тюлях появились пушистые вишнёвые гирлянды, удерживаемые клипсами, на стенах — Дед Мороз со Снегурочкой и снежинки, а у меня в груди медленно и гулко билось сердце.

С течением иссякающего времени, отведённого Надин на ужин, я наблюдала, как пульс угрожающе учащается, раздаваясь в перепонках и конечностях, а к бёдрам, к промежности приливает досаждающий жар. Я была нестерпимо возбуждена. С пушистой серебряной гирляндой приблизилась к лимонному дереву, собираясь обмотать ветки, но вдруг пугливо застыла. Мне так не хотелось быть похожей на Элю… а губы, что я терзала, пытаясь умерить ударившие в голову желания, взмолились о его улыбающихся губах… меня подмывало, пока ещё не вернулась Надин, подскочить к Кириллу и поступить ещё хуже, чем моя начальница…

Но нет. Нет! Лучше я собак на Соколова спущу, чем поцелую первая!

— Кстати! — злобно зарычала я, начав наяривать гирляндой вокруг веток. — Где твои извинения?!

— Какие извинения? — раздалось обжигающе прямо у моего уха.

У меня подкосились коленки… я отпустила небрежно повисшую мишуру и с силой зажмурилась, не скрывая, что меня пробило судорогой. Шею сковало мурашками, заползающими под водолазку, рот сам по себе приоткрылся, не выдерживая безделья. А Кирилл придвинулся ещё ближе, вплотную вжимаясь со спины, и настойчиво обернул меня рукой за талию.

Поёрзав, я почувствовала задом и поясницей, как он возбуждён, и уложила свою руку поверх его сжимающей ладони.

— Я взяла второе место! — из последних сил вздохнула я за плечо.

— А… ты про те самые извинения… — вновь издевательски зашептал он и упёрся лбом в мой висок, будто бодаясь за правоту.

Прикоснулся жаркими губами к щеке и опаляюще огладил кожу, утыкаясь в ухо. Мягко, краем губ потянул за мочку и поднялся чуть выше по хрящику, горячо выдыхая. Тело свело от волнения. Кириллу, придерживающему меня за живот, было известно о каждой вырывающейся конвульсии…

Я распахнула глаза и ощутила, как вторая его тёплая ладонь невесомо поглаживает меня за шею, поднимаясь к подбородку: мужские пальцы нежно обхватили овал моего лица, несильно разворачивая к приоткрытым, совсем уже не посмеивающимся губам… я сама довернулась и облокотилась руками о крепкую, вздымающуюся от дыхания грудь, обтянутую свитером. Соколов прижал меня к себе — теперь лицом к лицу — закрыл глаза, не дав в них заглянуть, склонил голову и уткнулся губами в мой похолодевший от частого дыхания рот.

— Такие извинения подойдут? — хрипло съязвил он, сладко метаясь между верхней и нижней губой.

Я несильно кивнула, боясь разорвать ненадёжный поцелуй и задышала громче, стоило Соколову огладить меня по талии. Он дотянулся до поясницы, на грани того, чтобы опустить ладонь ниже, напряг её и крепко вжал, заходя за пояс джинсов лишь одним мизинцем. Так хотелось увидеть его глаза в этот момент… но Кирилл ни в какую не разлеплял подрагивающие веки. Обхватил мою нижнюю губу и принялся её посасывать.

Я намокла, пытаясь свести горящие бёдра уже. Между ног пульсировало, соски отвердели, упираясь в бельё. В ход пошли зубы, отрезвляюще кусающие губы и уголки.

Как вдруг снаружи, в коридоре послышался узнаваемый стук каблуков… Он раздавался всё отчётливее, а поцелуй становился всё более рваным и диким, пока мы истерично не соприкоснулись языками. Соколов сдавил меня за щёки, жадно всасывая губы и тут же отстранился, рухнув на диван. Из тесного кармана в его руках материализовался телефон, которым он решил замаскировать свою неприятность… а я умыла лицо ладонями. Осмотрелась и пристроилась к неопрятно повисшей на лимонном дереве гирлянде…

_________________________________________

1. "В Питере пить" — песня группы Ленинград.

2. Michael Buble (Duet With Shania Twain) — White Christmas

3. "Красное белое" — алкогольный магазин.

Плейлист из абзаца "сегодня в программе":

4. Nikki Yanofsky — Hallelujah, I love him so

5. Ella Fitzgerald — Let It Snow! Let It Snow! Let It Snow!

6. Etta James — I just want to make love to you

Глава 22. Достойный конкурент

Мы поцеловались! В среду и четверг я посещала академию в качестве бесполезного чучела, изводясь недостатком терпения. И думала о том, что мы… нет, нужно было хоть видимость бурного обучения создать! Открыть тетрадь, взять ручку, вспомнить, как Соколов прижался сзади, обнял меня за талию и…«Такие извинения подойдут»?Может, хлобыстнуть себя по лицу, чтобы очухаться?! Переключить внимание! Надо послушать музыку и отвлечься! Надеть один наушник и врубить… «That’s life»? «Feeling good»? Их с Элей дуэтную «White Christmas», которую я знала уже наизусть? А может, лучше сразу марш Мендельсона?!

Впервые мне не удалось отрепетировать дома свои песни накануне занятия по вокалу. Даша пропадала на работе в офисе, Ярослав отсыпался к тому моменту, как я возвращалась из академии, и уходил в детский сад готовить сценарии для новогодних утренников — его зимняя подработка. Пока сосед-коротышка перевоплощался в Деда Мороза, я должна была тратить время с пользой! Не придушивать в чувствах подушку, затирая до дыр воспоминание о том, как мы с Соколовым «добросовестно» украшали кабинет! А репетировать!

Но ближе к трём часам в пятницу, перед вокалом, так и не собравшись с мыслями, мне удалось уговорить себя, что за одну вялую недельку я не успею растерять все наработки. Зато наряжусь не хуже своей крали-администраторши! В этот же самый момент зазвонил телефон — это была Надин Дмитриевна. Она сообщила, что занятия отменяются, но вместо них мы срочно выезжаем всей дружной компанией в концертный зал гостиницы «Космос», потому что ей удалось дозвониться до организаторов какого-то престижного конкурса и выбить нам места взамен заболевших вокалистов.

Я атаковала телефон Эли, отпрашиваясь со смены, потом Дашин, предупреждая её о внезапном мероприятии, дозвонилась до Ярика, всегда обижающегося, если мы не посвящали его в дела вокальной семейки. И уже через час, с денежным взносом, нагруженная своими вещами и сумками с туфлями, концертным платьем Ковалёвой, я стояла на станции «Курская». Задержавшийся в детском саду Ярослав нашёл меня на синей ветке быстрее Даши. Мы куковали с ним, разглядывая карту метро под душераздирающий металлический визг, доносящийся из тоннелей каждые две с половиной минуты. Ёжились от холода и ждали, когда из-за раздвинувшихся дверей очередного вагона выбежит Ковалёва.

Андроновка, Шоссе Энтузиастов, Соколиная гора… Опять ты, Соколов! Опять я думала о тебе,