В джазе только хулиганы - Dragonfly

в карман. Вздохнул и поспешил вернуть пытливый взгляд на сцену.

Ничего себе! Неужели и талантливые маэстро способны нервничать перед выступлением?!

— In other word…

Пора? Уже?! Боже мой!.. ты же видишь там, что не я первая это затеяла?

— In other word… — повторилось вновь выше и надрывнее, подталкивая меня к действиям.

Я поёжилась от распалившегося азарта. Сбросила на пол плед, в который куталась до последнего. Обернула дёрнувшегося Соколова со спины мёртвенной хваткой, забралась одной рукой под пиджак и зацарапала нагретую рубашку, прилегающую к его замершей без дыхания груди. В те две секунды, которые Кирилл ещё не сумел совладать с недоумением, я осторожно прижалась щекой к его горячей щеке, стараясь не смазать красную помаду в уголке своего рта.

Высокие каблуки — одно из условий успеха. Без них я бы не дотянулась…

— i…

Его лицо дрогнуло от улыбки. Я почувствовала это и сильнее сжала зеркальце в правой руке. Вспыхнувший взгляд серых глаз покосился из-под ресниц в мою сторону.

— …love…

Нельзя было допустить, чтобы он увидел!

— …you!

Я невесомо чмокнула Кирилла в ямочку, опасаясь слишком бурных, портящих мой макияж прикосновений. Убедилась в том, что на его коже остался слабый след, чуть не пискнула от восторга и сделала это снова, резче и безжалостнее. Снова! Снова! И снова! В зале уже раздавались аплодисменты… Дотянулась до скулы, не то целуя, не то гладя Соколова губами вплоть до самого рта. Мне показалось, или он, погорячевший, подставляющийся и пытающийся дышать размереннее… засмущался?

О, как это мило! Особенно с таким пурпурным цветом лица!

Краем глаза я обратила внимание, как со сцены в наш карман кулис двинулся вокалист в шляпе, закончивший своё выступление. Мне раздирающе хотелось рассмеяться! Но и успеть, как можно больше…

Я начала ослаблять хватку, позволяя Кириллу повернуться и, едва он повёл головой в фатальном направлении моего рта, поймала его двумя руками за лицо. Попался, птенчик!

Он ошибся в том, что снова зажмурил глаза, и, даже когда ещё мог спастись, не оставил себе шанса. Задержал дыхание так, что его грудь, наполнившаяся воздухом, приподнялась, и просто сдался. Позволил разукрасить свой рот, словно у циркового клоуна Клёпы! Сквозь несдерживаемую кривую улыбку я продолжила аккуратничать, но уже над его податливыми сладкими губами, цепляясь за них и стараясь оставить как можно больше пигмента.

Интересно, также ли ему было приятно, насколько и мне?.. До расслабляющего тепла, распространяющегося по груди и животу. То затаившегося в рёбрах триумфального упоения!

Соколов, будто в подтверждение, мягко ухмыльнулся, устав принимать поцелуи, и попытался ответить. Но при виде потянувшихся мне навстречу порозовевших, как у девушки, уст, я не выдержала и иронично хихикнула. Отстранилась из пригретых полуобъятий, любуясь результатом.

Возмутительно! Подлеца не портил даже сто двадцать пятый «смелый красный», который шёл не каждой красавице! Но, боюсь, жюри будут другого мнения…

Он открыл свои почерневшие блестящие глаза, самозабвенно всматриваясь в самую глубину моих зрачков. Очнулся! Сбивчиво опустил взгляд на губы и ошалело вытаращился.

Перед нами мелькнула тень скрывшегося в кулисах вокалиста. Когда тот приблизился к двери гримёрки, стало понятно, что всё это время он шокировано озирался на своего румяного конкурента.

— Соколов Кирилл — это в… — ведущий, успевший выползти из угла, постучал планшетом с бумагами по его окаменевшей спине, но вдруг осёкся при виде моих художеств. — Это… прости, Господи, вас я должен сейчас объявить?

Я вспомнила про зеркальце в своей руке, что от переизбытка чувств сжимала до боли. Оно вонзилось краем рамки мне в ладонь и оставило отметину: я резво поднесла его к своему лицу, страшась обнаружить испорченный макияж… но в отражении лишь дрогнули идеально ровные красные губы. Тогда я подумала, что не всё нам с ведущим любоваться: Соколов тоже должен увидеть свой рот, будто слившийся пару мгновений назад с сочным помидором.

Я любезно протянула ему зеркало.

Взволнованно пригладив свою укладку, уложенную волосок к волоску, Кирилл ухмыльнулся одним уголком губ и взял его.

— Это тебе за «Ра Васнецову»! — не сдержала я счастливой улыбки.

Последнее, что я ожидала увидеть в его смутившихся глазах — почтение.

— Разве тебя не так зовут? — усмехнулся Соколов, оторвавшись от своего повеселевшего отражения.

— Что?!

ЭТО ОН СЕРЬЁЗНО?! Да я ему сейчас клюв откушу!

— Молодой человек! — базарно возник ведущий. — Конкурс продолжается! Мы вытираемся или у вас номер в стиле травести-шоу*?

— Вытираемся… сдвиньте меня, пожалуйста, — виновато промурлыкал Соколов и протянул мне микрофон. — Леди вперёд.

________________________________________

1. «Fly me to the Moon» — джазовая песня, написанная Бартом Ховардом в 1954 году.

2. Перевод куплета «Fly me to the Moon».

3. Травести-шоу — шоу, в котором артист перевоплощается в человека противоположного пола.

Глава 24.1 Круглый стол

Не детское время. В концертном зале остались только немногие артисты и их преподаватели. Родительниц, братьев, сестёр, друзей, группы поддержки, фанатов Death Breath — всех выставили в фойе. Мне впервые представилась возможность попасть на круглый стол к жюри. Правда, вместе с Кириллом — была его очередь — и Дашей. Одной мне никто бы не доверил комментарии к выступлениям семейки, но мы с Ковалёвой уломали организаторов на пару лишних мест, чтобы поглазеть на Савицкого… когда ты поёшь джаз, не так уж и сложно добиться «привилегий» от окружающих.

Растопчинская с забавной фамилией, её не запомнившийся университетский услужник и Господин* никак не возвращались на подмостки сцены: скрылись в одной из гримёрок за кулисами, куда не пускали чужих, и, наверное, пили и ели после тяжкого рабочего дня.

А мы их не очень терпеливо ждали, заняв свободные места в среднем ряду: я села на ближайшее от пролёта, через одного человека, чтобы в случае чего быстро добраться до Савицкого и сделать фотографию. По этой же причине мы с Дашей не переодели концертные платья в надежде, что нас вспомнят по внешнему виду. Тускловатый жёлтый свет исходил от ламп по периметру зала, слышался гул от разговоров. Стоило им возрасти в громкости, как ведущий, вызвавшийся в качестве няньки, пресекал безобразие в микрофон. Ковалёва, устроившаяся позади, шептала мне на ухо вычитанные сплетни из журналистских статей про Death Breath, и так проходило наше ожидание, пока девушка в соседнем кресле не увидела явно свою знакомую, решившую обогнуть ряд. Тогда она живо подобрала подол своего платья и освободила крайнее место возле пролёта, выскочив подружке навстречу.

— Наконец-то! — буркнула Ковалёва. — Выпустите, пожалуйста…

Она собиралась подсесть ко мне и, кажется, наступила кому-то ойкнувшему на ногу.

А когда я повернула голову вправо, чтобы проследить,