Ангел и убийца. Микрочастица мозга, изменившая медицину - Донна Джексон Наказава

В отличие от многих врачей, использующих нейронную обратную связь и отдававших компьютерным играм приоритет в терапии пациентов, Асиф также применял свой значительный опыт психоаналитика. Он разговаривал с пациентами во время процедуры нейронной обратной связи.

Он задавал наводящие вопросы о детстве, родителях, браке, отношениях с близкими и дальними родственниками, делах на работе и о других вероятных стрессовых факторах. Что вызывает у них такую невыносимую тоску? Когда они в последний раз радовались жизни?

Как и любой хороший терапевт, Асиф быстро разбирался, какие проблемы были особенно тягостными и неотступными для каждого пациента и вызывали у них тревогу, страх и опасение за свое будущее.

Во время беседы он проверял, что происходит на картах мозга, составленных по показаниям кЭЭГ.

– Если я просил пациента вспомнить конкретную травму, которая произошла с ним в детстве или в подростковом возрасте, определенные области становились активнее, – объясняет он. Асиф сразу же видел, как глубоко укорененные эмоциональные структуры, связанные с горем утраты, сожалением, травмой или страхом, со временем значительно изменяли определенные участки мозговой активности.

– Я видел, что функциональные изменения нейронных связей при депрессии отличаются от изменений у пациентов с ангедонией, то есть с потерей интереса к жизни. Иногда я задавал вопрос о детстве и видел, как мозг переходит в заторможенное состояние «медленных волн» правой теменной и правой островковой доли. Еще до того, как пациент начинал отвечать, я мог предсказать, что этот человек перенес тяжелую травму развития в раннем детстве, – говорит он.

В течение следующих десяти лет Асиф стал использовать еще более совершенные инструменты нейротерапии по мере их изобретения. Он был особенно воодушевлен открытием нового способа для глубокого изучения мозга с использованием компьютерной программы под названием sLORETA, или стандартизированной электромагнитной томографии низкого разрешения. Программа sLORETA синтезирует информацию, передаваемую электродами на коже головы пациента, и создает визуальные образы, которые более совершенны по сравнению с картами мозга кЭЭГ. Если кЭЭГ консолидирует электроэнцефалографическую информацию с количественными и качественными характеристиками функционирования мозга, то электромагнитная томография низкого разрешения создает более динамичный, трехмерный визуальный образ мозга пациента в реальном времени. На таких сканах, во многом похожих на сканы позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ), используется цветовая шкала с оттенками холодных и теплых цветов. При наблюдении слишком интенсивной нейронной активности по сравнению с нормальной, участок мозга будет светиться красным. При низкой – голубым. Те области мозга, которые функционируют нормально, выглядят зелеными. Это похоже на прямую видеотрансляцию того, что происходит в мозге человека[134].

Асиф стал использовать динамичные мозговые сканы в своей работе с тысячами пациентов с разными психическими, поведенческими и когнитивными расстройствами, как только они стали доступны. Отмечая аномалии, появлявшиеся во время эмоциональных реакций пациентов на его вопросы, он был уверен в том, что «выделил новый биологический маркер для определения заболеваний, которые психиатры обычно упускали из виду».

После оценки нескольких тысяч динамичных, трехмерных сканов мозга Асиф узнал, к примеру, что повышенная активность височной доли связана с руминацией, – негативными мыслями, которые становились навязчивыми. Когда пациенты впадали в диссоциативное состояние или отрицали и подавляли эмоции, игнорируя физические ощущения, вызываемые этими эмоциями, он наблюдал значительные аномалии в теменных и островковых долях мозга. Он понимал, что такие люди подавляют в себе какое-то важное эмоциональное осознание. Ощущение паники ассоциировалось с изменениями синаптической активности в лимбической части мозга и в задней части префронтальной коры.

Асиф назвал для себя такие закономерности «нейронными психоаналитическими контурами», в буквальном смысле позволявшими ему видеть уникальный внутренний механизм заболевания у пациентов.

В 2014 году Хасан Асиф впервые заинтересовался использованием транскраниальной магнитной стимуляции в своей практике. Метод ТМС уже какое-то время применялся в клинических условиях, в том числе в клинике Мэйо и в Гарвардском медицинском колледже. В этом же году Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) одобрило применение специализированного устройства ТМС, разработанного для лечения пациентов со стойкой депрессией, не поддававшейся медикаментозной терапии[135].

Многочисленные рандомизированные клинические испытания подтвердили эффективность ТМС[136] как метода терапии большого депрессивного расстройства. В 2016 году один из первопроходцев ТМС-исследований доктор Альваро Паскаль-Леон из медицинского центра Бет Исраэль в Бостоне[137] и Гарвардского медицинского колледжа продемонстрировал, что ТМС может быстро оказывать благотворное и долговременное влияние на нейронные связи и восстанавливать здоровые нейронные контуры у пациентов, которые (как Кэти) не реагировали на традиционные методы лечения большого депрессивного расстройства[138].