На темных аллеях - Татьяна Тронина

— Ты похудела…

Лида нетерпеливо пожала плечами.

— Позволь мне видеться с сыном, — настойчиво продолжил Егор.

— А тебе никто и не запрещал.

— Ты даже по телефону со мной говорить не хочешь.

— Это я с тобой не хочу говорить. Но ты — можешь заходить сюда и видеться с сыном. Звонить ему.

— Почему ты не берешь деньги? Лучше бы ты на одной работе работала и с Васькой больше времени проводила…

Лида на это ничего не ответила.

— Лида, я знаю, что тебе очень больно.

— Нет, ты не знаешь… — усмехнулась она, покачала головой. Было странно видеть ее такой худенькой — впалые щеки, тонкие запястья. Руки и ноги ее совсем не казались круглыми. Но все та же бледная, нежная кожа, угловатые движения… — И не смей мне давать советы.

— Ты злишься… Я виноват.

— Ты не виноват. Ты сам сказал, что я всегда была тебе чужой.

— И я тебе был чужим.

— Это бессмысленный разговор… — опять поморщилась она.

— Ладно, не буду. Но в следующие выходные я хочу видеть Ваську. Мы с ним пойдем в парк.

— Я не против. Только не вздумай… только он и ты. И никаких посторонних лиц. Он их ненавидит.

Лида говорила о детях Светы. И о Свете.

— Я понял, — кивнул Егор, едва сдерживая желание поспорить. Верно, его прекрасная мечта (чтобы Васька и дети Светланы подружились) являлась несбыточной.

…Светлана не была против того, что субботу Егор провел с сыном, но явно заскучала. У нее, такой энергичной, всегда было планов громадье. А тут, получается, все рушилось.

Тем не менее Егор стал каждые выходные проводить с сыном. Чувство вины не давало ему покоя. Только сейчас он осознал — сколько времени он возился с детьми Светланы, а о родном ребенке забыл. А ведь именно Васька нуждался в его любви, а не они.

С финансами у Лиды было туго. Скоро Егор узнал еще и о том, что на одной работе она работает (но известно, сколько медикам платят), а на другой платят чисто символически, копейки, поскольку там — какая-то экспериментальная лаборатория.

«Я дурак. И, главное, это какая-то непроходимая тупость, зашоренность мужская… Деньги-то надо было не Лиде переводами слать, а давать в руки свекрам! И слово с них взять, чтобы Лиде ничего не говорили!»

Пошел к ним. Свекор со свекровью смутились, повздыхали, но от денег — отказались.

Егор опять впал в ступор, но потом его озарило — надо им продуктами, вещами помогать. Тут уж они не отвертятся! Так и сделал. И — получилось. Не смогли свекры отказаться от подарков Егора… А как отказаться, если человек сам ездил, выбирал, покупал?

От всего этого Егору немного легче стало дышать, поскольку он был человеком совестливым. Но главное, ему нравилось заботиться и опекать. И спасать Лиду. Ему, оказывается, до сих пор нравилось все это.

Собственно, и в своих отношениях со Светой он занимался тем же самым — спасал, помогал, заботился… Думал, что нашел свое счастье с равной, а на самом деле — нет.

Но тогда зачем возиться со Светой и ее детьми, если они, в принципе, и сами могут о себе позаботиться? Они чужие, а Васька — родной. Они (Света и ее семья) — из той породы, что ни при каких обстоятельствах не потонут. А вот Лида — буквально без помощи пропасть может… Лида такая нежная, такая чувствительная!

Егора ужасно беспокоила ее худоба. А вдруг она заболела? А вдруг умрет? И ведь это он, подлец, довел ее до такого состояния…

Он очень много времени стал уделять той, брошенной семье.

…Не сразу, но Егор заметил — чем дальше, тем сильнее отдаляется от него Светлана. Нет, она не упрекала его, не устраивала сцен, но она начала откровенно скучать. Они же раньше проводили все время вместе — что-то делали, куда-то ездили, а если делать было нечего, сидели в каком-нибудь ресторанчике и просто болтали, смеялись… Света обожала рестораны и клубы, летние веранды где-нибудь в красивом месте. «Я столько времени провела в четырех стенах, с тремя маленькими детьми, что теперь меня домой не загонишь!» — объясняла она.

Однажды в будни он освободился рано, после обеда.

Но, как назло, даже в этот час в центре дороги заблокированы пробками, вся набережная стояла. Решение возникло спонтанно. Егор припарковался в переулке, поднялся по лестнице — на открытую веранду.

Это было одно из любимых летних кафе Светланы — с видом на Москва-реку, на старинные улочки. Мягкие диваны, полотняные занавески, ненавязчивая обслуга… Все небрежно и просто на первый взгляд, а на второй — модное, засиженное иностранцами и московской элитой заведение.

Егор спросил у встретившей его официантки-хостес — есть ли свободный столик? Да, ответила та и повела за собой.

На ходу Егор достал сотовый. «Приезжай, я тебя жду, сегодня рано освободился…» — уже на языке вертелось. Он надеялся порадовать Светлану, которой в последнее время уделял мало внимания.

— Вот, пожалуйста, — официантка указала на свободный столик, под тентом.

Но Егор смотрел на другой столик, тот, что располагался у самых перил. Там, на полотняном простеньком диванчике, полуразвалившись, сидел… нет, лежал? Нет, скорее, вальяжно валялся — пожилой бородатый дядька в льняном мятом костюмчике, с капитанской фуражкой на голове. В одной руке у дядьки была бутылка дорогого виски, а другой он обнимал хохочущую Светлану. Она увидела Егора, широко открыла глаза. Потом улыбнулась.

— Привет, — сказал Егор.

— Привет, — ответила она. В этот момент у нее зазвонил сотовый в сумочке.

— А это я тебе звоню, — сказал Егор.

— А, это ты! — она поднесла сотовый к уху. — Егор, подходи к нам. Как здорово, что ты пришел!

— Сурпрайз! — проблеял дядька.

Светлана вроде как обрадовалась, и дядька в капитанской кепке тоже принялся пороть какую-то веселую чушь, и все на первый взгляд было весело, мило и непринужденно. Нормальные, современные люди. Светлана же не изменяла прилюдно Егору, она просто сидела в кафе с каким-то дядькой…

Дядька, этакий престарелый «анфан террибль», оказался на поверку довольно-таки известным человеком, предпринимателем. Просил называть его Гариком. Он шутил и егозил непрерывно — и Светлана была от нового знакомого в восторге. Оказывается, она на днях помогла этому человеку приобрести квартиру, теперь они вдвоем отмечали выгодную покупку.

Гарик — лет на двадцать старше Светланы, относился к той, как к девочке, Егора же называл «юношей». Посидели, поболтали (Егор отказался от алкоголя, за рулем же), Гарик пил виски — «а у меня шофер, друзья мои, это так удобно…».

— Ты ему нравишься, — позже сказал Егор Светлане, когда они уже вдвоем возвращались домой.

— Ты ревнуешь?

— Не знаю. Но что-то такое чувствую…