На темных аллеях - Татьяна Тронина

Вот и сейчас улицы были забиты машинами! Зато в метро еще относительно свободно.

Лида ступила на эскалатор, и тот плавно стал затягивать ее в подземелье.

«Егор, конечно, хороший человек, — сама себя уговаривала Лида. — Хороший муж и отец. Просто он совершил плохой поступок. Но сам Егор — все равно хороший!»

К слову о плохом поступке… Смешно. Когда окружающие узнавали, что ее муж ушел не к молоденькой любовнице, а к даме в возрасте, да еще с тремя детьми — то как-то задумывались, не спешили осуждать Егора. Бормотали: «О, ну что, тогда это, наверное, настоящие чувства…» Словно возраст и дети были индульгенцией для Светланы и для влюбившегося в нее Егора…

Но это же глупо! Предательство и есть предательство, и не имеет значения — молода любовница или стара, красива или безобразна, есть дети у нее или нет. Полюбил ее всерьез или увлекся на короткое время.

НИЧЕГО не имеет значения, ничего не может служить оправданием. Предал, и все тут. Предал, предал, предал!

Ужасный поступок. Но он, Егор — хороший человек. Но он предал, и потому простить его нельзя…

Лида об этом думала постоянно. Она ненавидела мужа и любила его. Она хотела его простить и — не могла. Как не могла ему простить той пощечины, которую он дал ей во время ее беременности.

Вот точно так же она не могла простить матери Егора того разговора в ресторане, после которого и произошла та ужасная история с угрозой выкидыша.

Его мать. Его мать всегда была против невестки. А как свекровь скривилась, когда после долгого перерыва вновь встретилась с Лидой, в новой уже квартире… И потом еще несколько раз поминала Светлану — какая та милая да славная… Ведь знала же, что Лиде неприятно слышать о бывшей сопернице!

…В вагоне было относительно просторно, хотя все сидячие места заняты. Лида осталась стоять у тех самых дверей, через которые вошла в вагон, прислонилась к ним спиной. Несколько молодых мужчин дремали неподалеку.

С чего им уступать Лиде — молодой, здоровой на вид? Да она и не хотела сидеть. Но вот Егор — тот всегда уступал женщинам (в общественном транспорте, когда приходилось иногда ездить на нем, в очередях в поликлинике, еще где), вне зависимости от их возраста. Таким вот он поведением отличался, старомодно-галантным. Хотя нет, если точнее — непреклонно-рыцарским…

Лида стиснула зубы, чувствуя, что слезы опять близко. И, словно добивая себя, вспомнила вот еще что — Егор любил ее, Лиду, в любом виде. Полной или худой. С макияжем или без. В вечернем платье или домашнем халате. Нет, ему было не все равно, как она выглядит, но он любил ее — всякой. И беленькой, и черненькой.

И это значило, что нет мужчины лучше его, преданней. Все остальные — не то, не то, не то. И лишь Егор — то. Он предал, но он все равно — самый преданный. Так почему же не получается простить его, почему?..

Лида отвернула лицо чуть в сторону, к плечу, чувствуя, как слезы уже предательски щиплют глаза. «Скорее бы остановка, скорее бы выйти отсюда!»

Но поезд все мчался в черном, бесконечном туннеле.

Лиде вдруг стало жутко — просто так, без причины. Слезы пропали. Она повернула голову, бросила взгляд на весь вагон, вернее, на два вагона — между этим и следующим был свободный проход.

Поезд мчался на большой скорости, его слегка потряхивало на стыках. А какой холодный, белый свет у этих ламп, точно в операционной…

Лида вцепилась обеими руками в поручень. Еще мгновение — и она закричала бы в голос. Мелькнула мысль — «ну вот, я окончательно спятила…».

А потом…

А потом что-то грохнуло, вагон дернулся, подпрыгнул, раздался чудовищный, невыносимый для ушей скрежет и вой. Лида удержалась на ногах, но вагон опять тряхнуло, и вот тогда все окончательно полетело в тартарары.

* * *

Егор вернулся раньше обычного. Теща была в доме, жарила блины. Она часто к ним ездила, без ее помощи — никуда.

— Егор, ты пришел? А я вот блины затеяла. Сейчас последний допеку и за Васей в школу сбегаю.

— Зачем? Сам схожу, Вера Петровна. А вы отдыхайте, — заглянул на кухню Егор. В кухне вкусно пахло блинами, негромко бубнил телевизор.

— Зачем мне отдыхать? Ты работаешь, а я чего… Сиди, сиди, милый, Лида скоро придет, лучше ее встречай.

— Хорошая мысль. Я тогда пойду за ней к метро. Сюрприз будет.

— Да, точно! — обрадовалась теща, перевернув блин.

Изображение на экране замерло, потом выскочила новая заставка, а понизу — бегущая строка.

— Что это? Какое-то экстренное сообщение… — пробормотал Егор.

Теща тоже замерла, уставилась с удивлением и страхом на экран.

— Ой, не дай бог… — смятенно пробормотала пожилая женщина. — Мало я этих экстренных выпусков слышала!

Заставка исчезла, появилась диктор. Поначалу Егор не понял, чего та тараторит, а потом до его сознания дошло — очередной теракт в Москве.

— …как сообщают наши корреспонденты, взрыв произошел на перегоне, внутри тоннеля. Людей со станций эвакуируют. Расчеты пожарной и «Скорой помощи» приехали к месту происшествия, этот район оцеплен… ситуация осложняется еще тем, что во время взрыва произошло обрушение свода тоннеля с обеих сторон, и к самому поезду подобраться невозможно. Спасатели расчищают завал…

— Это где? — прошептала теща. — Это у нас опять?!

— Тихо, тихо… — Егор повернул телевизор к себе, уставился в лицо дикторше. — Да я понял! Ты скажи, где это? Где?!

Ведущая с экрана все той же скороговоркой произнесла название ветки метро и тех станций, между которыми произошел теракт.

От сковороды шел чад. Егор повернулся к теще. Та смотрела на него. Они произнесли одновременно:

— Лида?!

Несколько мгновений они оба молчали. От сковородки валил уже черный, едкий дым. Егор встряхнулся, выключил конфорку, заставил тещу сесть и произнес твердым голосом, обращаясь по большей части к себе:

— Еще ничего не известно. Паниковать рано. Может, Лида еще у себя в лаборатории. А может, она в другом поезде. В другом вагоне, не в том, где взрыв. Может, с ней все в порядке. Очень, очень маленькая вероятность, что Лида оказалась в самом эпицентре взрыва! Да этого быть не может!

Егор выхватил из кармана пиджака сотовый. Но — короткие гудки. Линия была перегружена, что ли? Он принялся звонить по городскому Лиде на работу, и тоже без результата — занято. Вероятно, весь город был уже охвачен тревогой, и тысячи людей пытались дозвониться до своих близких.

Но не сидеть же дома, не ждать у моря погоды? Егор решительно не умел бездействовать.

— Вера Петровна. Короче. Сходите за Васькой в школу, потом возвращайтесь, дома сидите с ним. Я поеду к Лиде, в лабораторию. И не вздумайте переживать раньше времени! Может, она уже вернется скоро, слышите! Может, я ее по дороге уже встречу…