Миг расплаты - Худайберды Диванкулиев (Дивангулыев)

— Да, в нынешние времена в любом деле необходима поддержка, — вмешался в разговор известный садовод Фазиль, сидевший напротив Джепбара. — Мой младший брат пятый год обивает пороги институтов и не может защитить готовую тему. Друзья для застолья есть… А поддержки — нет! Прошли славные времена, когда из наших ран друзья; высасывали яд…

— Так-то оно так… И все же, выход можно найти, — поддакнул Беркели, пытаясь повернуть разговор на более веселый лад.

Ялкаба нельзя было назвать истуканом за столом. Держаться в обществе он умел. Но сам в разговор не вмешивался и лишь изредка ронял ничего незначащие фразы. Особенно много не ел и не пил. Ни с кем не танцевал. В честь Айсолтан не провозгласил заздравный тост, и со стороны могло показаться, что празднество ему безразлично. Но это было далеко не так. Из-под опущенных ресниц за Айсолтан следили пытливые и ласковые глаза джигита, и девушка чувствовала это… Глядя на балагурящих отца и Джепбара, она смутно догадывалась, что разговор идет о ее дальнейшей судьбе.

Рассыпая комплименты перед Айсолтан, благодаря и пожимая руки хозяину, повеселевшие гости постепенно расходились по домам. Девушки, помогавшие матери Айсолтан убирать посуду, о чем-то перешептывались и хохотали, поглядывая на Ялкаба.

— Какой общительный парень, словно воды в рот набрал… — иронизировала гибкая, как ящерица, черноглазая озорница.

— Действительно, видела молчунов, но такие, как этот, не часто встречаются…

— Ошибаетесь, подружки… Молчал он не зря… Разговаривать ему было некогда. Вы заметили, что он не мог оторвать глаз от нашей Айсолтан, — затараторила самая бойкая.

— Кто знает, может, влюбился?..

Айсолтан слушала все это и лишь краснела. Ее сердечко колотилось в предчувствии чего-то неведомого и желанного. Но всему есть предел.

— Да перестаньте вы!.. Нашли о чем судачить! — Но всем было ясно, что девушке льстили эти беспечные разговоры.

После того, как гости разошлись и двор опустел, хозяин долго не заходил в дом. Побродил по двору, опять зашел в беседку, сосредоточенно о чем-то думая. Беркели не был заядлым курильщиком, но на этот раз не выдержал, закурил оставшуюся после гостей сигарету. Закашлялся и пристально посмотрел на распахнутое окно, за которым находилась Айсолтан. Но перед его мысленным взором была не только дочь, но и Ялкаб…

— Скорей бы увидеть их вместе, — сказал он жене. — На первый взгляд, не пустопорожний парень… Никак не может подобрать тему… Да разве везет на каждом шагу? Нельзя же отступать от намеченной цели из-за одной неудачи? Если у парня есть тяга к науке, к знаниям, то почему бы не помочь? Джепбар ищет поддержки?.. Что ж, поживем — увидим, возможно, и поддержим, кемпир!"[12]

Прошло два месяца, и в доме Беркели опять собрались гости… Шумная и пышная свадьба Айсолтан и Ялкаба надолго осталась в памяти приглашенных. "Айсолтан вступила в семейную жизнь… Не каждой встречаются такие умные и рассудительные парни, как Ялкаб. В каком бы направлении ни пожелал расти, я всегда помогу ему. Пусть учится, достигнет ученых степеней… Ради счастья дочери ничего не пожалею. Ялкаб для меня теперь и зять, и сын!" — произнес в конце торжества Беркели. И всем стало ясно, что на Ялкаба возлагаются большие надежды.

На свадебное путешествие молодоженов не поскупились ни Джепбар, ни Беркели. А деньги — это навоз… Сегодня нет, а завтра воз… За полтора месяца молодые супруги побывали в Ташкенте, Киеве, Ленинграде, Москве. Столица вытряхнула из карманов беспечного Ялкаба последние рубли, и он дал телеграмму Беркели.

Деньги получили на второй день и вернулись домой с ворохом нужных и ненужных вещей "Все это можно было достать и у меня…", — нахмурился Беркели, но промолчал.

Тесть с зятем посидели в беседке, поговорили… Вскоре Ялкаб получил новую диссертационную тему.

— Это то, что нужно! — радостно воскликнул он, размахивая пустой папкой, на которой синими чернилами было написано: "Остатки морских черепах, найденные в низменности Каракумов".

Шло время… И прошло ни много, ни мало три года. В папке нашли место несколько торопливо заполненных бумажек, но весомее от этого она не стала. В конце концов, черепахи надоели младшему научному сотруднику, и он "нечаянно" потерял папку, а вместе с ней и все свои "труды"… Всей семьей погоревали и постарались поскорее забыть о пропаже… Пытался забыть и Беркели, но из этого ничего не получалось. Ведь пока Ялкаб "работал" над диссертацией, старик все его расходы взял на себя. Под предлогом необходимых командировок Ялкаб побывал во многих городах. И каждый раз, когда модно одетый муж Айсолтан отправлялся из дому, его карманы были набиты деньгами. Не знал яшули лишь одного, самого главного: деньги уплывали, а дело не двигалось… Мозоли на руках Ялкаба так и не появились… Дважды Ялкаб заявлял, что собирается в экспедицию. Но местом полевых работ были не Каракумы, а крупные города, гостиницы и рестораны. Но и в отдельных номерах он не брал в руки карандаш и почитывал лишь детективы… Привыкший пользоваться силой и знаниями других, Ялкаб подыскивал людей, которые, как говорится, испили из семи рек… И нередко выворачивал карманы перед прохвостами, научившимися, что называется, жевать с левой стороны. Но и деньги не помогли… Просадил много, а найти человека, который написал бы за него диссертацию, он так и не смог.

Айсолтан, хотя и не показывала вида, но всегда страдала, когда уезжал муж. И уже через несколько дней после его отъезда, залает ли собака, пройдет ли по улице машина, она прилипала к окну, надеясь на его возвращение. Но раньше, чем через месяц, Ялкаб редко когда появлялся. Постепенно тоскующая молодая женщина превращалась в иссохшую былинку. Не в силах удержать свою боль в трепещущем сердце, она падала на холодную постель и беззвучно плакала, прикусывая язык…

Выйдя замуж, Айсолтан все реже стала появляться в магазине, а когда забеременела, то и вовсе перестала выходить на работу. Беркели, скрепя сердце, какое-то время, под предлогом отгулов, больничных листов и отпусков за свой счет, стыдливо покрывал прогулы дочери… Но бесконечно тянуться так не могло, и он подписал заявление на расчет.

Когда родился первый ребенок, супруга дома не оказалось. Айсолтан навещали подруги и мать. Больное сердце Айсолтан пуще прежнего пылало из-за равнодушия мужа. Около месяца она промаялась в больнице. Когда выписалась, ребенка нёс домой не муж, а ее отец.

Молодая мать надеялась, что ребенок найдет место в сердце Ялкаба и остепенит его. Ялкаб появился поздней ночью и спросил о сыне лишь тогда, когда тот запищал. "Да у меня сын! Сын!" — наигранно воскликнул он. Но истинной радости в его