Миг расплаты - Худайберды Диванкулиев (Дивангулыев)

— Отдохнуть — это хорошо. Но наши желания, к сожалению, не всегда совпадают с возможностями. Хотел зайти в институт геологии — не успел… Не заехать к маме — просто грех… — Сердар вытащил из кожаной сумки блокнот и начал его перелистывать.

— Солнце садится, братишка… Все дела побоку… А к маме успеешь!

Машина набирала скорость. Приятный прохладный ветерок запутался в воротнике рубашки, но не остудил Сердара. Он устало прикрыл глаза. Думать ни о чем не хотелось…

— Не до веселья мне сегодня, Джепбар Сахатович.

Напрасно вы его затеяли. Мне необходимо быть на буровой.

— До поезда еще много времени, братишка. И почаевничать успеем, и к маме не опоздаешь… Давно уже все приготовлено, и стол накрыт, — самодовольно захохотал Джепбар.

— По какому случаю веселье? — поинтересовался Сердар.

— По случаю хорошей погоды и встречи с тобой, дорогой новатор! Хотя причитается с тебя, но угощать сегодня буду я… Давненько не виделись…

Рассерженный на Джепбара, Ялкаб не торопился домой. В голове все перепуталось от воспоминаний. Он никак не мог понять, зачем дядя затеял очередную авантюру, узлом которой стала злополучная папка Сердара. "Нет! Подальше от этой игры! — сверлила его беспокойная мысль. — Благо, я уже имел удовольствие опозориться, благодаря твоим советам, дядя! — вслух рассуждал он. — Из-за тебя окончательно потерял интерес к жизни. Вах, вернуть бы годков пять… Ведь даже ишаку должно быть ясно: если мечтаешь стать ученым, то не думай сразу об аспирантуре, не подходи даже к дверям академии, а подавайся сначала на производство. Поработай как следует, пооботрись среди людей и наберись опыта… Не зря умные люди толковали, что у Каракумов большое будущее. Всем было ясно, только не мне, — Ялкаб зло сплюнул и, не обращая внимания ни на прохожих, ни на столпившихся подростков вокруг двух дерущихся пацанов, продолжал разматывать невеселые мысли. — Повкалывай я хотя бы с годик в разведочно-буровом отряде, наверняка нагрузился бы материалом для кандидатской. Потом стучись в дверь желанного института, и лицо не покраснеет. Наученный горьким опытом, так и не ставший доктором наук, дядя мог предостеречь, но, видимо, заблуждался и он…"

Ялкаб устало брел по знакомой с детства улице. На душе было муторно. "Вах, жаль, что упущенное не поймаешь за хвост!" — постучал он себя кулаком по груди и остановился под старой, запыленной чинарой. Расстегнул пуговицы рубашки и надушенным носовым платком вытер вспотевшую шею. Спиной прислонился к шершавому стволу, и ему показалось, что даже чинара сочувствует его невеселым думам.

К Джепбару идти не хотелось. Над городом, как над котлом с ароматным пловом, стоял легкий туман. "Никто не понимает… Один, совсем один, как суслик в пустыне…"

Немного постоял, прикусив губу… Эх, если уж не повезет, так не повезет! А может, просто в жизни наступила черная полоса? Кто мог подумать, что она начнется с того дня, когда женился на Айсолтан… А ведь любил… И как любил…" К горлу подкатился комочек горечи и обиды и на себя, и на свою судьбу… А была она не из легких…

Родители Ялкаба были пастухами. Воспитывался он в интернате. После десятилетки, перед поступлением в институт, Джепбар попытался пристроить его на работу. Но избалованному Ялкабу не понравилось ни на ткацкой фабрике, ни в мастерской консервного завода… Кое-как одолев геологический факультет университета, он стал младшим научным сотрудником одного из научно-исследовательских институтов.

Полнокровному и крупному Беркели шел шестой десяток. Он был завмагом небольшого промтоварного магазина на южной окраине города. С отцом работала и его дочь Айсолтан.

Девушка во всем старалась следовать примеру отца. Но вскоре она стала замечать, что среди посетителей — парней и мужчин — появляются и такие, которые больше смотрели на нее, чем на товар… И однажды она не выдержала и устроила такой разнос очередному "поклоннику", что тот не знал, куда деваться.

На рассерженный голос дочери из крохотного кабинета вышел Беркели, быстро оценил ситуацию и извинился перед "покупателем". Подошел к Айсолтан. "Вот что, дочь, запомни раз и навсегда: пусть приходят каждый день и с утра до вечера, ничего не покупая, смотрят только на тебя… И ты должна терпеть и улыбаться, на то ты и продавец! Не можешь?.. Подыщи более скромное место!" Девушка покраснела и быстро смахнула первую слезу, оросившую ее лицо.

Беркели нельзя было назвать общительным человеком. В его дом редко приходили гости, в основном, старые друзья. По складу своего характера, чем-то похожей на отца, была и Айсолтан. Жизнерадостная и доброжелательная, она, в свободное от работы время, занималась домашними делами и лишь изредка ходила с подругами в кинотеатры. Но иногда она становилась угрюмой и замкнутой. "Казалось бы, дом — полная чаша! Приглашай подруг, ходи в гости, развлекайся, и мы тебя ни в чем не попрекнем. Так нет же… Может, ее лицо посветлеет, когда выйдет замуж?" — сокрушались родители.

В мае Айсолтан исполнилось двадцать лет, и Беркели основательно готовился, чтобы день рождения дочери прошел в исключительно торжественной обстановке.

На празднество пригласил друзей с семьями, Айсолтан — подруг. В беседке, обвитой виноградными лозами, был накрыт длинный стол, благоухающий ароматными яствами. И возможно, впервые старик увидел Айсолтан в прекрасном настроении. "Красавица! Вах, какая красавица!" — радовался, глядя на улыбающуюся, нарядную дочь.

Среди гостей было много молодежи. Некоторых, особенно парней, Айсолтан видела впервые. Тамадой провозгласили старого друга хозяина Джепбара Сахатовича. Рядом с ним сидел симпатичный, но, судя по растерянному лицу и неловким движениям, стеснительный парень. "Эх-ва!.. Да у Джепбара, оказывается, есть взрослый сын, а я и не знал!" — возбужденный Беркели подошел к другу, и тот познакомил его с племянником. Было заметно, что Ялкаб понравился не только хозяину дома, но и многим гостям, особенно девушкам. После того, как веселье было в полном разгаре, Беркели поинтересовался у друга:

— Странно, приятель, странно… Никак не пойму, где ты прятал этого джигита? — Беркели пристально посмотрел в глаза Ялкаба.

У проницательного Ялкаба запела душа: разговор начинал течь по предполагаемому им руслу… Он поспешно проглотил кусочек молодого барашка и опять протянул руку к искрящемуся бокалу.

— В песках, дружище, в песках… Ялкаб решил подгрызть науку под корень… Вот и мечется из одной пустыни в другую, с одного бархана на другой.

— Вах, какая же наука может быть в песках? — удивленно спросил Беркели.

— Редко читаешь газеты, дорогой! Именно в песках и наука, и открытия, — Джепбар загадочно улыбнулся. Жаль только, что нет настоящей поддержки, а говоря точнее, племянник никак не может подобрать подходящую тему для научной