Последний стожар - Дмитрий Емец

Бермята выглянул в окно. Головняк по рыжью удалялся, твёрдо ступая по жёлтым листьям, словно они одни препятствовали ему провалиться под землю. Атлант же ещё топтался. Налетал лбом на липу, делал шаг назад, опять налетал лбом на липу. От сильных ударов мрамор трескался. Откуда-то вынырнул знакомый Еве кособокий дворник, похожий на шишку, со слоистой чешуйчатой бородой. С беспокойством осмотрел ствол липы, подмазал его глиной, повертелся вокруг атланта, постучал его метлой по номеру на спине, и атлант ушёл.

– Ать… ать… ать!

– Надо было им магию подновить, когда они их с консервации выводили… А то она малость того… отсырела, – заявил Бермята.

Настасья рассеянно кивнула. Она быстро ходила по комнате, отчего качалась хлипкая этажерка, и думала о чём-то своём.

– Почему-то лешему на атланта было наплевать. У него от лба кусок мрамора откололся, а Лёша только за дерево переживал… – сказала Ева.

– А ты как хотела? Кому, как ты думаешь, первым помогает лешак, когда на лесоруба падает дерево: дереву или лесорубу?

– Могу догадаться, – сказала Ева.

Бермята усмехнулся:

– Кстати, ты метлу нашего Лёши видела?

– Ага.

– А в руки не брала? У нас тут вечно с экскурсантами казусы выходят. Схватит кто-нибудь метлу, чтобы с ней сфотографироваться, а потом не может остановиться – и метёт, метёт, пока не отнимут… Мы тут как-то пиццу заказали, курьер выехал – и нет. Ждём-ждём. Потом уже и из пиццерии звонить стали: куда курьер пропал? Еле нашли через сутки на территории Магзо. Он, оказывается, увидел прислонённую к дереву метлу, взял её, махнул на пробу – и всё… затянуло… Хорошо хоть у него было с собой пиццы восемь коробок… Питался прямо на ходу!.. Магия сказочников – жуткая вещь. Её даже снять толком нельзя, потому что сами сказочники понятия не имеют, как её накладывают.

– Как это? – не поняла Ева.

– А так… Это у них само собой выходит. Ты вот, например, можешь рассказать, какие химические процессы запускаешь в своих лёгких во время вдоха и выдоха? И каким образом, съев сосиску, подклеиваешь её изнутри к своим мышечным волокнам?

Случайное упоминание о сосисках запустило в голове у Бермяты целую цепочку мыслей. Один бильярдный шар толкнул другой, тот толкнул третий.

– Всё, не могу! Так есть хочу, что зубы чешутся! – воскликнул он.

Бермята быстро куда-то сбегал и вернулся с десятью батонами хлеба, кучей круп, растительным маслом, майонезом, специями, пятью бутылками молока, ветчиной, сотней сосисок, шестью десятками яиц и несколькими курицами. По мнению Евы, всего этого хватило бы на роту солдат, но Настасья считала иначе:

– Чего так мало купил? До ужина-то дотянем?

– Вечером ещё схожу, – пообещал Бермята и принялся готовить.

Для этого он, а с ним вместе и Настасья с Евой поднялись на второй этаж. Кухня у них оказалась в той столовой, где обедала семья Чеховых. Венские стулья и буфет – всё осталось как у Чеховых, лишь стол сдвинулся, а рядом с ним появились вполне современная мойка, несколько шкафчиков и холодильник, загородивший географическую карту России как раз на участке Польши и Финляндии.

Готовил Бермята со скоростью шеф-повара, которому сообщили, что на кухне у него пожар, а президент страны приезжает через десять минут. Порой Ева не понимала, есть ли у него в руках нож – так быстро он всё резал. При этом свет Васильевич ухитрялся ещё уговаривать плиту, тостер и прочие приборы.

– Вот ты, чайник, барахлишь! Подумаешь, контакт отошёл! Соберись, будь мужиком! Ой, молодец какой! Всё прекрасно вскипятил…

– Э-э… – тихо сказала Ева. – Это как?

– Да никак… – рассеянно сказала Настасья. – Это «э-э» называется Бермята. Ты бы ещё послушала, как он принтер уговаривает! «Бедненький мой старичок… Вот ты не работаешь! Ну и что, что картридж у тебя пустой? Но ты же хороший, ты можешь и так. И без розетки можешь. И без бумаги».

Не прошло и четверти часа, как все сели обедать. Гризельда разлеглась под столом. Изредка она опускала кому-нибудь на колено тяжёлую лапу и просила поделиться. Ева быстро уяснила, что когтистая лапа означала требование колбасы или сосиски от львиной головы, блеянье и удар рогами по колену означали просьбу куска хлеба или салата от козы, а шипение – это уже просьба хвоста, которому было особенно опасно отказывать…

Вскоре вся еда со стола таинственно исчезла, хотя Ева и Настастья съели не так уж много, а Гризельда хоть и много, но не чрезмерно. Всё прочее исчезло внутри Бермяты. Причём он даже не увеличился в объёме.

– Это как? – спросила Ева.

– Бермята много ест, потому что ему надо восстанавливать магические силы. Точного механизма я не знаю, но примерно могу себе представить. У них, у тюх, всегда так…

Бермята, только что сделавший себе бутерброд из трёх кусков хлеба, между которыми было масло и куски горизонтально нарезанной сосиски, так и не донёс его до рта.

– Это ты кого назвала тюхой? – поинтересовался он.

– Ты же сам мне говорил… Слышала фразу: поскреби любого русского – и найдёшь татарина? Ну, это у обычных людей. У нас же несколько иначе: поскреби любого мага – и обнаружишь или гнома, или циклопа, или русалку, пусть хоть в десятом поколении.

– Ну, это да, – согласилась Ева. – Стожары вот из керкопов, хотя, конечно, и не карлики…

Настасья вскинула брови:

– Из керкопов? Ну тогда всё с ними понятно!.. А Бермята вот потомок лохматых тюх… Посмотри на его гриву! Хе-хе… Кто такие лохматые тюхи знаешь?

Бермята сердито уставился на неё: