Покоренная горцем - Пола Куин

Боже милостивый, ну как может мужчина так быстро меняться? То он выглядит крайне опасным и непреклонным, а в следующий момент — бесхитростным и необычайно привлекательным.

— Боюсь, этот замок слишком мал для загадок, мистер Кем… Колин. — Собственная смелость заставила ее покраснеть. Когда же он пристально посмотрел на нее, она еще сильнее покраснела и прикрыла лицо ладонью. — Извините меня. Я не привыкла к тому, чтобы…

— Чтобы вас вытаскивали из кровати и подвергали допросу. Причем человек, которого вы едва знаете, — закончил он за нее, отводя взгляд.

Джиллиан хотелось, чтобы он снова на нее посмотрел. И не хотелось, чтобы он уходил. Но она знала, что он непременно уйдет, если она будет оставаться все такой же скованной и по-детски неловкой в его присутствии.

— Расскажите что-нибудь о себе, — сказала она поспешно. — И тогда мы узнаем друг друга получше.

Теперь пришла его очередь смутиться. Казалось, он тоже не хотел слишком уж распространяться о личном.

— Что бы вам хотелось узнать?

Джиллиан приподняла бровь, удивленная и заинтригованная его вопросом. Блюдо было пустым, и она могла заполнить его чем пожелает. Следовало ли ей расспросить о последних новостях из Англии? Или лучше спросить что-нибудь о нем самом, чтобы удовлетворить свое жгучее любопытство?

— Сколько вам лет?

— Двадцать. А вам?

— Девятнадцать.

— Вы жили в Глен-Орки, прежде чем стали наемником?

— Нет, моя родина значительно севернее.

— Я никогда не бывала в Шотландском нагорье. Там действительно так опасно, как говорят?

— Да, но там также очень красиво. — Что-то в том, как он произнес слово «красиво» — возможно, легкая задержка дыхания и теплота, появившаяся в его глазах, — заставило ее сердце затрепетать. И возможно, он все-таки находил ее привлекательной…

— А у вас есть кто-нибудь в Шотландии… кого бы вы называли «любимой»? — спросила вдруг Джиллиан. О Боже, она не собиралась позволять себе подобную дерзость!

Джиллиан потянулась за своим бокалом, но горец, склонившись над ней, остановил ее.

— Не надо. Не то утром у вас будет болеть голова. — Он накрыл ее ладонь своей, большой и теплой, покрытой мозолями от рукоятки меча, которую сжимал дни напролет, час за часом. — У меня никого нет, — продолжал он с улыбкой, такой нежной и интимной, что Джиллиан казалось, будто она тает при взгляде на него. И она молила Бога дать ей сил устоять — чего не удалось с Реджи.

Снова поставив бокал на стол, она высвободила пальцы из его руки.

— Вы так преданы мечу, что у вас нет времени для любви?

Колин вновь откинулся назад и уперся локтями в колени. Уставившись на рукоятки кинжалов, выглядывавших из его сапог, он немного подумал, затем ответил:

— Да, вы правы. Меч — моя единственная любовь. Я рос и достиг зрелости с клинком в руках.

Она взглянула на него из-под густых ресниц, и ее губы изогнулись в недоверчивой усмешке. Выходит, у него и в самом деле были секреты. А будет ли он откровенен, если она задаст ему вопросы… иного сорта?

— Надо думать, что человек, рожденный с мечом в руках, умеет пользоваться им с высочайшим искусством. Разве не так?

Его глаза вдруг сделались как раскаленные угли, вот-вот готовые вспыхнуть ярким пламенем. На мгновение Джиллиан испугалась, решила, что зашла слишком далеко. Какие бы причины ни побуждали горца скрывать свое боевое искусство, она не хотела бы иметь его своим врагом. Ей нравилось находиться в его обществе. Разве это так уж ужасно, так уж опасно? Но, судя по всему, он не рассердился. По правде говоря, ей даже показалось, что его слегка позабавило ее замечание. Уже не в первый раз она бросала ему вызов, но он оставался невозмутим, что позволяло ей чувствовать себя с ним еще более непринужденно.

— Высочайшее искусство владения мечом дается долгими годами тренировки, — ответил Колин уклончиво, но при этом ничуть не солгав. — Когда грядет время битвы, моя первая обязанность — практиковаться, чтобы сделать мой клинок смертоносным и одержать победу в бою.

Джиллиан улыбнулась. Джордж был совершенно прав. Горец самонадеян, умен… и, очевидно, предан Вильгельму.

— Принцу Вильгельму повезло, что вы — на его стороне.

Колин налил себе еще виски, выпил залпом, затем проговорил:

— Капитан Гейтс рассказал мне о планах Девона насчет вас, когда принц сюда прибудет.

Господи, ну почему ему вдруг вздумалось затронуть этот вопрос? Это было… как черное облако, преследующее ее повсюду, изо дня в день, чем бы она ни занималась.

— Мой кузен полагает, что мне предначертано судьбой принадлежать ему. Он всегда хотел меня. Но не знаю, почему он так решил.

— Я мог бы назвать несколько причин.

Их взгляды встретились, и они обменялись улыбками.

— Так вот, если вы хотите покинуть Дартмут…

Она вскинула вверх руку, призывая его замолчать. Нельзя было позволить ему произнести это. Она не должна допустить, чтобы он и — упаси Бог! — Эдмунд были убиты, когда Джеффри пошлет им вдогонку своих солдат.

— Мой кузен не добьется своего, — тихо сказала Джиллиан.

Колин наклонился к ней поближе.

— Я не расслышал вас, милая.

Джиллиан едва не выдала себя. Никто не знал о ее письмах Вильгельму. То, что она делала, было очень опасно. Если бы Джеффри узнал, что она сговаривается с принцем против него, он, без сомнения, немедленно осуществил бы свои угрозы и отобрал бы у нее Эдмунда, чтобы как можно скорее обвенчаться с ней.

Она бросила взгляд на Джорджа. Ее дорогой капитан никогда не выдал бы ее, но попытался бы ее остановить. Может, даже стал бы настаивать на том, чтобы самому доставлять письма гонцу.

Она не понимала, почему ей захотелось раскрыть свой секрет Колину. Она ведь действительно не предполагала, что у него могло возникнуть желание помочь ей… Да она бы ему это и не позволила. И вообще ей не требовалась помощь. Если, конечно, Вильгельм останется верен своему слову. Просто ей хотелось, чтобы Колин знал: у нее была надежда покинуть это ужасное место. Хотелось сообщить хоть кому-нибудь правду, сказать, что она не сидела сложив руки, съежившись от страха перед кузеном.

— Я сказала, что мой кузен не добьется своего.

Колин с минуту помолчал, затем спросил:

— И что вы намереваетесь для этого сделать?

Джиллиан искоса посмотрела на него, гадая: стал бы он смеяться над ней, как непременно поступили бы д'Атр, Хаммонд и даже мистер Лефевр, вздумай она рассказать кому-нибудь из них об этом? Но Колин был совсем другим. Он видел ее на вершине башни и никому о том не сказал. И он, рискуя вызвать гнев Джорджа, последовал за ней и спас ее от лейтенанта д'Атра. Он ни разу не насмехался над ней, явно сдерживаясь, когда она нарочно задевала его. Не будет он смеяться и сейчас.