Жизнь в стеклянном доме - Людмила Феррис

— Ага, размешал яд в чае и дал ему перед сессией выпить. Ты детективов начиталась? — огрызнулась Наташа.

— Складывается интересная картина, только ты отказываешься видеть, — заметила Света.

— Яд, который нашли у него в организме, Сергей должен был принять накануне. Он действительно чаевничал с Кирой, она заваривала чай из обычного пакета. В комнате несколько минут была еще одна сотрудница — Ольга, но чай она с ними не пила. Использованные пакетики взяли на анализ.

Ударников, конечно, гад. Пестерева он не любит. Но так глупо травить — не верю.

— Станиславский вы наш, Константин Сергеевич!

— Не придумывай, есть голые факты, очень разрозненные. Нужна мотивация, а вот с этим как раз проблемы. Пестерев должен был кому-то сильно насолить!

Был тупик, и судьба никаких подсказок не давала.

— Да, — спохватилась Света, — я узнала, кто такая Марина, твоя подъездная незнакомка. Подруга Пестерева. Не знаю уж, какой у нее статус, — бывшая, настоящая, но рвет и мечет она, что депутат на ней не женится. Говорят, бортанула она ради Пестерева крепкого бизнесмена. Все поставила на Сергея, а он возьми, да и соскочи с крючка. Обломалась она, вот и бесится. Сорвалась девчонка, истерила, может, гормональный фон скачет.

— Да уж, мозги у нее скачут. — Наташе этот разговор был неприятен.

— Пожалеем ее, бедняжку, убогую и недалекую!

Светлане на самом деле было жаль свою подругу. Ну не везет ей на личном фронте, почему? Объяснения она не находила.

Наташа была умницей и красавицей, и казалось, что мужики должны были пачками падать справа и слева. Но поверженных мужских тел в ее окружении не наблюдалось.

— Горе от ума у тебя, Петрова, — диагностировала подруга. — Не любят мужчины умных, вот я — другое дело: ни ума, ни интеллекта, одна хозяйственная сметка, мне и мужчины умные не попадаются, а глупый мужчина и глупая женщина обязательно пустятся в любовное приключение, а там и до брака недалеко.

— Светуля, не смеши меня и не коси под дурочку, хотя у тебя это хорошо получается, и не придумывай про депутата! У нас даже роман не завязался, а так, интервью с криминальным продолжением.

Их перепалку прервал телефон, который просто подпрыгивал у Наташи в сумке. Она поднесла к уху трубку, телефон сначала заурчал, как котенок, потом засвистел, загулькал, и через эту какофонию звуков вдруг раздался веселый голос Пестерева:

— Сударыня журналистка, вы почему больного не проведываете?

Светка, которая уже уходила домой, но все слышала, в этот момент сказала себе, что тонкие энергетические вибрации одного тела обязательно будут услышаны телом другим, к которому они направлены. Главное, чтобы Наташке в этот раз повезло.

Закрыв за подругой дверь, Наталья решила, что сегодня в больницу не пойдет.

— Он уже вторгся биополем в мое личное пространство, но пока это ничего не значит. Марина еще с претензиями у подъезда караулит. Не готова ты к этому, Петрова, не готова, и выводов никаких делать не надо.

Телефон снова зазвонил, этот баритон она узнала сразу.

— Нам надо встретиться, — сказал голос бывшего мужа.

— Зачем?

— У меня есть несколько вопросов, которые необходимо обсудить, — настаивал баритон. — Я у твоего подъезда.

Ей уже казалось, что рана затянулась, но стоило услышать его голос, как зубы начали выбивать дрожь, а ноги стали деревянными. Как никогда тщательно Наташа рассмотрела себя в зеркало на предмет морщин, мешков и синяков под глазами. Бывший муж раздался в плечах, пальто слегка натянулось на круглом животе.

— Рад тебя видеть.

— Взаимно. — Она пыталась улыбнуться.

— Нам надо разделить нашу квартиру.

— Что? — Она думала, что ослышалась.

— Нам надо разделить квартиру.

— Ты, наверное, забыл, что эта квартира оставлена мне в наследство родителями. Мое наследство на тебя не распространяется. Это квартира моих родителей, и ты не имеешь к ней никакого отношения. Это тебе подтвердит любой адвокат.

— Ты об этом пожалеешь, — бросил он зло и зашагал прочь от подъезда.

Наташа так и осталась стоять неподвижно и совсем забыла про свой вопрос, который так хотела ему задать.

— Ты с ней счастлив?

Черемуха во дворе в ожидании весны стучала черными ветками. Сидевшие на скамейке бабушки заинтересованно смотрели на Наташу и подталкивали друг друга локтями. Она вытерла слезы и вернулась домой.

Угорск, наше время

Семен Палыч нервничал, он собственноручно написал несколько жалоб губернатору на местное телевидение с просьбой приструнить зарвавшихся журналистов, однако тамошняя канцелярия тупо ссылалась на закон о СМИ и отвечала: «Если журналисты лгут, обращайтесь в суд».

Двум судьям администрация выделила квартиры в надежде на помощь, но в заявлении мэрии было отказано с формулировкой «за отсутствием состава преступления».

Глеб Пахнутый вообще смотрел на процессы проще. Свое видение он излагал Семен Палычу.

— Чем больше их давишь, тем сильнее они становятся. Надо действовать другими методами — перекупать. Деньги все любят, не откажутся.

— Слишком явное это предприятие, боюсь, сорвется. Теперь Петрова вздумала еще расследованием заниматься, мне из совета сообщили. Случай с Пестеревым покоя ей не дает. Нам шум совсем не нужен.

— Надо встречаться с собственниками, рассказывать, что бизнес им тут не выгоден. Да и вообще, — Глеб размахнулся, — в целях государственной безопасности на территории ЗАТО нужно разрешить только подконтрольные средства массовой информации.

— Ну, ты хватанул! — огрызнулся Семен Палыч. — Это из области фантастики. Ладно, давай все варианты подгребем, и буду развязывать «военные действия». — И позвонил в приемную заместителя губернатора.

Заместитель губернатора Олег Анатольевич Папанченко был демократом и, сколько себя помнил, всегда занимался важной работой. В его ведении как заместителя руководителя области было хлопотное идеологическое хозяйство, это не бумажная работа в имущественных отношениях.

Российская конституция провозглашает, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Однако за текстом документа, по мнению любого чиновника, есть скрытый смысл. Сущность четко определил для себя зам по информационной политике Папанченко: государство без идеологии жить не может, как не может человек существовать без головы. Государства без идеологии не бывает, но раз оно не хочет в этом признаваться, значит, и чиновнику нужно играть по правилам государства. Пока пьеса складывалась в пользу Олега Анатольевича, при нем находились все бонусы: отдельный кабинет, кресло, секретарша и дама сердца — помощница Машенька, Мария Семеновна. Олег Анатольевич был давно женат, радовался рождению внука и на семейных торжествах произносил тосты о важности крепкой семьи. Практика у него слегка хромала, потому что не мог он устоять против чар озорной и сексуальной Марии Семеновны, в производственной жизни — ведущего специалиста управления информационной политики.