Tresor Ее Величества. Следствие ведет Степан Шешковский - Юлия Андреева

– Знать бы, где эта Шакловитая, – с ленцой в голосе произнес Апраксин. – А действительно, где ей быть, муж погиб, дом сгорел, родственников не имеется?

– У милого друга! – догадался Шешковский.

– Точно! Но еще вернее, где-то недалече от припрятанных жемчужин. В общем, возьмем Шакловитую, она нам как миленькая заказчика сдаст. Вот дело и раскрыто. – Глаза Ушакова сияли.

– А если Антоха ни при чем? – не выдержал совестливый Шешковский. – Ну, покрутил амуров со швеей-вышивальщицей. Так это когда было, девять лет назад. Она, поди, старая уже.

– Старая, не старая. По моим расчетам, сейчас ей никак не больше тридцати, когда у нее с Синявским бурный роман приключился, Антону было, как тебе сейчас, шестнадцать, а ей двадцать один. Другое дело, что если только мои предположения верны, и она нонче в столице… – Ушаков присвистнул. – Антон вел дело о пропавшей фрейлине и много чего мог дополнительно разнюхать, во всяком случае, о находке жемчуга уж точно поведал разлюбезной.

– Знать бы, как сыскать эту Шакловитую? – Шешковский снова хлебнул воды. – Да она ведь, если что, в Зимнем дворце все тайные ходы-проходы знает. Мы ее найти не могли, думали, замуж вышла, фамилию сменила, а тут, да за девять лет, все что хочешь произойти могло. Тридцать лет, а что коли она снова при дворе, только в другом обличье? Так ведь она могла и про золотой пояс Айдархан вызнать, и… – Степан было поднялся, но тут же потерял равновесие и рухнул обратно в кресло. Вдруг ему сделалось холодно и горько оттого, что после его предположений Ушаков просто обязан применить к Антону пытки, а ведь еще не доказано, что Шакловитая вернулась. Тем более, что она нашла своего давнего любовника и все это время получала через него тайную информацию о следствии.

– При дворе, при дворе. Думаешь, за девять лет можно измениться настолько, что тебя не узнают?

Степан только и мог, что плечами пожимать, дескать, откуда человеку неженатому и к женскому полу касательства не имеющему в таких делах разбираться.

– Если змея в старом Зимнем дворце гнездо свила – одно дело, но если в Летнем? – рассуждал Ушаков. – Если она новую кражу замыслила или, чего доброго, месть вынашивает. Она ведь понимает, что с ней поступили несправедливо. Ну-кась, просмотри список придворной обслуги, кто по возрасту подходит? Мужеский пол, понятное дело, в расчет не берем.

– А может, она того, – Шешковский присвистнул. – Статс-дамы государыни по возрасту вполне подходят, опять же, в любое время дня и ночи могут во дворец проникнуть.

– Статс-дамы, голова садовая, аж в жар бросило. Да нечто Елизавета Петровна не знает свою двоюродную сестру Анну Воронцову, подружку Маврушку Шувалову, Анну Домашневу[80], Марию Чоглокову? Этих она сызмальства знает. Тут уж нужно волшебником быть, чтобы подмену учинить. Анна Васильевна – сколько лет вместе… Екатерина Кантемир – значительно моложе, Варвара Шереметьева? Ты головой думаешь абы чем? Да кого из приближенных ни копни, у них тут родня на родне и родней погоняет. Мария Долгорукая как в четырнадцать поступила на придворную службу, так и… Другое дело – прислуга…

Но как ни старался Степан, как ни перебирал списки причастных, похожая на Шакловитую дама так и не обнаружилась.

ВЫХОДЯ ИЗ КАНЦЕЛЯРИИ, Шешковский неожиданно натолкнулся на следователя Петрушу Говорова и Бецкого, которые оживленно о чем-то спорили. При этом Петр подталкивал Ивана Ивановича к дверям канцелярии, вежливо уговаривая того зайти, Бецкой же упирался, отшучиваясь и упрашивая следователя не досаждать понапрасну занятому Ушакову, а пойти с ним, припугнуть слишком много себе позволяющего ювелира.

– Да он мозгляк, Петр Спиридонович! Вы поймите, одного упоминания о вашей причастности к Тайной канцелярии будет достаточно для того, чтобы этот проныра мне деньги вернул. Ведь браслет стоил, доложу я вам, но платил я не только за изумруды, бог бы с ними. Я буквально заклинал этого черта, чтобы вещь была такая, какой ни у кого в целом свете нет, и что же…

Поняв, что его заметили, Шешковский раскланялся и хотел уже идти по своим делам, но дружелюбный Говоров тут же приобнял его, заставляя прислушаться к тому, что пытался донести до него Бецкой.

– Ивана Ивановича, вишь ты, вражина Позье ограбил, а он теперь стесняется к Ушакову идти, прошение подавать, чтобы с этой сволочью разобрались.

– Не стоит оно того, – попытался вывернуться Бецкой, бросая на Степана укоризненные взгляды. – Передумал я, подумаешь, ювелиришка, обманул, и черт с ним.

– Напрасно вы так, а что коли он затем еще кого обманет? – попытался подыграть приятелю Шешковский.

– А мне какое дело?! – окрысился Бецкой.

– А если саму? – Степан воздел очи к небу. Денек выдался расчудесный. – Получится, что вы знали и не предупредили. Нехорошо!

– Не хочу к Ушакову, – загнусавил Иван Иванович. – Если нужно все рассказать, давайте уж вам расскажу. Может быть, вы тоже тогда сочтете, что дело яйца выеденного не стоит. Только давайте не здесь. Не у крепости этой злосчастной.

– Как скажете, – покорился Степан. – Есть тут кабачок. Как раз шел перекусить, так, может быть, так сказать, в неофициальной обстановке.

– Ведите. – Бецкой вздохнул с явным облегчением.

Понимая, что рыбка уже не соскочит с крючка, Петруша подмигнул, мол, сейчас и похмелишься, заняв место по левую руку от Бецкого, в то время как Степа подпирал его справа. Жалование следователям в канцелярии хоть и платили исправно, но кто же откажется пропустить стаканчик на дармовщинку?

– Дело в том, что в начале ноября я решил жениться на девице Евдокии Самойловой, – начал Бецкой, едва они сели за дубовый стол, на который хозяин тут же поставил пару кружек с вином, глубокие удобные миски со стерляжьей ухой и пироги. – Я не знал, что Дуся влюблена в другого, и заказал для нее у Позье браслет с изумрудами. Сами по себе камни мелкие, я бы даже сказал, бросовые, но, во-первых, под цвет ее глаз, и во-вторых, каналья клялся мне, что больше такого браслета нет в целом мире. Он даже хвастался, что поскольку на изделие пошли самые неказистые камни, то он просто не наберет подобной шелупони на второй. Но заплатил я ему очень даже неплохо, и когда уходил, еще раз напомнил, чтобы ничего подобного он не смел делать. И что же? Некоторое время назад при дворе появилась новенькая девушка, сестра этой самой Дусеньки, Полинька, а на ней точно такой же браслет!

Поначалу я решил, что это наследство от покойной сестры, ну, не отнимать же. Подошел рассмотреть поближе, а она вдруг сама и брякни, мол, подарок батюшки на святые именины! И купил он его где-то в Москве, когда на ярмарку ездил, и уж точно не за ту цену, что я обманщику Позье уплатил. Обидно!