Принцесса пепла и золы - Хэйлоу Саммер

История печальна. Но в самом ли деле она плоха? Так плоха, что я ни за что не должна была о ней узнать? Да вроде нет. Я легко справлюсь с этим. Я и без того всегда подозревала, что женщина, которая похоронена в нашем саду, незнакомка, с которой меня мало что связывало.

Но девушку, которая играла со мной, я помню хорошо. Я скучала по ней, когда она вдруг перестала приходить.

– Она отправилась на корабле в далекую- далекую страну! – говорил отец, когда я спрашивала о ней. – Когда она вернется, обязательно навестит тебя и расскажет много- много интересных историй!

И я ждала. Постоянно ждала этого визита. Я представляла, как она однажды войдет в садовую калитку, поманит меня рукой и мы сядем вместе на берегу реки. Она расскажет мне о том, что пережила в большом, необъятном мире, в той странной, по-своему красочной и темной манере, которая завораживала и пугала меня одновременно. Думаю, больше меня печалит в сегодняшнем зимнем дне то, что этого никогда не случится. Она никогда не вернется домой, потому что никуда не уезжала.

С другой стороны, в этом есть что-то утешительное: она меня не бросила. Мое представление о том, что она села на корабль, чтобы уплыть от меня, как это делал мой отец, меняется. Она не подводила меня, она просто стала невидимой.

И пока я сижу вот так и смотрю в окно, до меня вдруг доходит, я – дочь проститутки! Бог знает, кто мой отец, наверное, один из тех мужчин, что регулярно захаживают в «Хвост Аллигатора», а потом, истратив все деньги, рассказывают всем, насколько нравятся женщинам. Вот почему моя мачеха считала, что я должна уничтожить это письмо.

Представляю, если об этом узнает король! А император! От этой мысли мне делается смешно. Я беззвучно смеюсь про себя, пока наконец не поднимаюсь с места и не покидаю зал. Как обычно, когда я встаю перед лицом правды, она оказывается не так ужасна, как мой страх перед ней.

Намело снега столько, что не пройти. Мы с Этци и Каниклой вот уже две недели сидим дома и не видим ни души. Когда снегопад наконец прекращается, кронпринц добирается до нашей усадьбы и остается пить чай в салоне на целый час. У меня не хватает духу выпроводить своих сестер из комнаты, и поэтому они получают возможность поближе познакомиться с Випом, а он – с ними.

Они довольно смущены, а следовательно, менее болтливы, – из их уст исходит меньше глупостей, за что я благодарна, хотя и не должна чувствовать за них никакой ответственности.

– Ты что-нибудь слышал о войне на востоке? – как можно небрежнее спрашиваю я.

– Да, – отвечает Вип, – войска императора захвачены врагом.

Я едва могу скрыть свой ужас.

– Значит ли это… что война скоро кончится? Потому что император проигрывает?

– Ну, по крайней мере, что-то сдвинулось с места. Но новый поворот не должен стать плохим знаком. Возможно, это стратегический ход сыновей императора, уловка, направленная на то, чтобы победить врага. На границе с Тайтулпаном тоже царит суровая зима. И сейчас все зависит не от солдат, а исключительно от стратегии магов, которые соревнуются друг с другом.

– Всегда все зависит от волшебников! – говорит Каникла. – Мама считала, что они все решают. Больше, чем мы, обычные люди, можем осознать.

– В этом что-то есть, – отвечает Вип. – К сожалению, в нашей стране магов нет. У нас есть несколько хороших фей, но на этом все. Если посмотреть на карту мира с этой точки зрения, то по собственной воле против Кинипетской Империи могут выступить только те страны, в которых правят очень могущественные волшебники. В Империи мирятся с существованием нашего королевства, но Фортинбрак, Тайтулпан и Горгинстер при нападении действительно могут дать отпор. Они будут противостоять императору гораздо дольше, чем мы.

– Как можно кронпринцу говорить такое? – с легким упреком в голосе спрашивает Этци. – Звучит не очень-то воинственно!

– Если император завтра решит напасть на наши земли и завладеть ими, послезавтра мы уже не будем независимым королевством. Мы с отцом договорились, что скорее уступим, чем устроим кровавую бойню, которая для нас в любом случае закончится поражением. Но до этого еще далеко. Границы обеспечиваются не только военным путем. До сих пор наши отношения с императорской семьей были хорошими. Мы никогда не провоцировали их, позволяем им извлекать выгоду от нашего выхода к морю и торговли с нами. Передаем знания, которые приобретаем через контакты с независимыми империями, и тем самым пытаемся доказать, что являемся ценными друзьями.

– Означает ли это, – изумленно спрашиваю я, – что Амберлинг шпионит за другими королевствами во благо императора?

– Нет, – отвечает Вип. – Мы просто умело обращаемся с информацией, как в отношении императора, так и в отношении других независимых стран. Что-то рассказываем, что-то скрываем. Управление нашей страной – это нечто вроде балансирования на канате. Мой отец старается угодить всем: независимым королевствам, императору, своему народу. Цена за это высока. Без наших обязательств мы были бы процветающей страной, но в нынешней ситуации нужда огромна. В мире есть места, где холодная зима всего лишь холодная. В нашей стране холодная зима – это жестокая и смертельная опасность, а у короля нет средств защитить от нее свой народ.

– Хорошо, что у нас есть доли в руднике в Фишлаппе, – говорит Каникла. – Иначе нам тоже пришлось бы голодать.

– Что за рудник? – задает вопрос Вип. – Что там добывают?

– Волшебный магнезит, – отвечает Этци. – Но с каждым годом выработка снижается. И они даже не прилагают никаких усилий, чтобы это изменить!

– Возможно, месторождения исчерпаны или приходится копать слишком глубоко, чтобы найти что-то еще, – говорит Вип. – Рано или поздно рудник прикроют.

– Что? – выдыхает Каникла. – На что нам тогда жить?

– Это произойдет не сегодня и не завтра, – быстро обещает Вип, потому что Каникла начинает дрожать от ужаса, а Этци страшно бледнеет. – Только через несколько лет. До этого они извлекут оттуда все, что смогут. Так всегда и бывает.

Я замечаю, с каким напряженным выражением лица принц говорит это, словно относится к данному процессу крайне неодобрительно.

– Что в этом такого плохого? – спрашиваю я.

– Мне не хочется вас огорчать. Вы ничего не можете поделать и не в ваших силах что-либо изменить.

– Да что изменить-то? – не терпится мне знать.

– Дело в том, – нерешительно начинает он, – что на этих рудниках в Фишлаппе творятся нехорошие вещи. Там заставляют работать детей, и большинство из них уже никогда не повзрослеют. Деньги, которые вы получаете от рудника, дорого достаются с человеческой точки зрения. Можно сетовать на подавляющую мощь императора, на то, как он подчиняет мир своей власти, но во всей Кинипетской Империи нет ни одного рудника, где работал бы ребенок. Ничего подобного там не произошло бы.

Странно. Я никогда не задумывалась, откуда берутся наши деньги. Рудник с магическим магнезитом всегда казался прекрасным местом, где добывают сверкающие, волшебные сокровища. Я наивно полагала, что благодаря сноровке отца мы немного зарабатываем на этих сокровищах. И никогда не представляла себе рудник как место, где должны работать и терять свое здоровье дети. Существуют истины, которые слишком уродливы, чтобы в них можно было найти хоть что-то хорошее. И тем не менее их необходимо осознать, иначе ничего не изменится.