Меч на ладонях - Андрей Муравьев

Поутру в путь из ворот Любека вышел купеческий караван. «Одинокий Волк» под присмотром Бьерна Гусака и остальных дружинников ярла Хобурга остался до осени болтаться в корабельном сарае. Хругви и Бьертмар прощались с Горовым и Пригодько чуть не со слезами на суровых варяжских мордах. Если Сомохов держался в коллективе несколько обособленно, а Малышев так и не влился в команду, то казак и красноармеец успели стать для гридней ярла Гуннара практически родными.

В Гамбург или, как его называли германцы, в Хомбург двинулись только новгородцы, «полочане» да трое проводников.

Во главе каравана верхом ехали Сила Титович и Онисий Навкратович в сопровождении двух местных знатоков обходных путей – плечистого бородатого Борке и щуплого Гнока. Впереди, со сторожевым разъездом, ехал на собственной коняжке третий проводник – рыжий горбоносый Хладик.

Тридцать вооруженных дружинников, четверо «полочан», проводники – это была сила, по меркам Германии. Такая сила, с которой вряд ли захочет связываться какой-нибудь одинокий бретер[68]. Для взятия какого-либо замка или городка недостаточная, но вполне достойная, чтобы к ней за деньги пожелали присоединиться другие купцы со своими обозами. Онисий Навкратович дал добро, так что из ворот выезжала уже не пятерка повозок, груженных сундуками, а целый купеческий караван из полутора десятков разномастных телег и кибиток.

Из дружинников, сопровождавших караван, пятеро следовали верхом в головном дозоре, по трое находилось на левом и правом фланге, еще двое в полной броне и с копьями следовали в арьергарде. Пятеро охранников исполняли роль возниц, а остальные двенадцать и «полочане» равномерно распределились по всей длине каравана.

Дорога была на редкость тихая и мирная.

Весна в Германии была теплее, чем в новгородских землях. Ровная мягкая зелень покрывала уже всю землю, а деревья давали защиту от уже начавшего припекать солнышка. Правда, ночью холод все еще пробирал до костей, особенно если вместо теплого мехового покрывала или шкуры довольствоваться тонким плащиком или если присматривающий за костром плохо справляется со своими обязанностями.

На ночь останавливались в виду рек или озер у кромки лесов, которые здесь все более вытеснялись пахотными разработанными землями.

Причину, по которой караван обзавелся такой внушительной охраной, пришельцы из двадцатого века узнали, когда к вечеру четвертого дня путешествия, уже в двух дневных переходах от Хомбурга, караван столкнулся с отрядом чужаков.

Первыми о приближении незнакомого воинства сообщил головной дозор. Как таковое, путешествие большого купеческого обоза не было тайной. По дороге им постоянно попадались крестьяне, одинокие монахи, купцы-коробейники, чье имущество и товар умещались на спине одного коня или мула. Так что, поставь кто себе задачу узнать, что по их землям идет богатый обоз, труда никакого это бы не составило. Поэтому и охрана была солидной. Но решиться напасть или даже потребовать дань у такого количества вооруженных людей мог не каждый из мелкопоместных баронов, под чей флаг часто становилось не более десятка воинов.

Как только головной дозор прискакал с сообщением, что по пути следования обнаружено скопление вооруженных людей, власть в караване взял на себя Сила Титович. Пешие дружинники быстро облачились в полные брони, достали щиты и проверили оружие. Примкнувшие купцы и их сподручные порасчехляли арбалеты, вытянули из-под тюков пики и напялили на себя стеганые жилеты и подбитые мехом шапки. Караван изменил направление и попробовал обойти засаду слева.

Разойтись по-тихому не получилось.

Через два часа уже арьергардный разъезд прискакал с сообщением, что их нагоняют. Сила Титович снова начал отдавать распоряжения. Нагруженный караван не может развивать такую же скорость, что и конные всадники, поэтому стычки было не избежать. Но обоз – это не только лошади и повозки. Когда надо, это целая передвижная крепость. До гуситского табора[69]новгородцам было еще далеко, но впечатляло и то, что смогли продемонстрировать дружинники: за пяток минут караван взобрался на небольшой пригорок, повозки были поставлены в круг, кони выпряжены и заведены внутрь. Весь обоз ощетинился копьями и арбалетными болтами, а в стороне на склоне тесным клином выстроились пятнадцать конных новгородцев с Силой Титовичем во главе. Обороной внутри обоза командовали Онисий Навкратович и седой воин из воеводского окружения, Микита Акуньевич.

«Полочане» со своим колдовским оружием были распределены по всему периметру.

Вскоре на опушку леса перед караваном выехала процессия.

Впереди скакали десятка два всадников, вооруженных копьями, арбалетами и прикрытых щитами с разномастными эмблемами и гербами. Среди них выделялись трое рыцарей в неполных доспехах и шлемах. По бокам конных, держась за стремена, бежали пешие воины, вооруженные короткими пиками, мечами, секирами и луками. Всего было около тридцати пеших.

Силы были примерно равны. Экипировка конных рыцарей была повнушительней снаряжения новгородцев, но из подъехавших незнакомцев только половина была копьеносцами, а остальные – или кутильеры[70], или конные стрелки. Это делало построенную в лаву новгородскую дружину более опасной, чем расположившийся в низине противник.

Поняли это и бретеры. Остановившись на безопасном расстоянии от арбалетов и луков купцов, рыцари провели небольшое совещание. Через минуту один из них демонстративно нацепил белую тряпку и выехал на середину луга, отделявшего лес, у края которого выстроились бретеры, от холма, на котором замер в ожидании купеческий обоз.

Навстречу ему отправился Сила Титович. Он взял на себя все командование и право переговоров с возможным противником.

Разговаривали недолго. Рыцарь начал что-то цедить из-под шлема, закрывавшего половину лица. Потом снял шлем, обнажив заросшее бородатое лицо. Слушая бретера, новгородский воевода отрицательно качал головой. Проведя таким манером около пяти минут, переговаривающиеся стороны разъехались к своим отрядам.

Налетчики посовещались еще. Видно было, что согласия в их рядах немного. В результате разум взял верх. Разбойники развернулись и скрылись в лесу, из которого появились всего двадцать минут назад.

Постояв еще полчаса в полной боевой готовности, конная дружина новгородцев отошла к укрепленному лагерю. Когда вернулся посланный вслед ушедшим бретерам дозор, купеческий обоз опять пришел в движение.

Малышев только хмыкнул по поводу такой демонстрации нравов: