Влюбись в меня под музыку - Тори Майрон

Её дрожащий голос подтверждает, что Мили сейчас не то что не до смеха, а она в любой момент может разреветься от страха. Только этого не хватало.

– Успокойся и не думай о плохом. Тем более я не краду её, а, считай, беру напрокат.

– За прокат платят.

– Так я тоже заплачу. Но потом, а сейчас отметай панику и запрыгивай внутрь, – приказываю я, когда слышу щелчок разблокировки дверей.

– Нет, – отрицательно мотает головой.

– Быстро, Мили.

– Нет! Я не стану соучастницей преступления.

– Значит, ты уже готова послать меня на хрен и пойти домой? А мы ведь только начали погружаться в обычный вечер Марка Эндрюза, – смотрю на неё с ироничным прищуром, всей душой надеясь, что Мили спасует и поступит как благоразумная девушка, свалив отсюда немедленно.

Но…

– Чёрт с тобой, Эндрюз! – нервно рявкает она и, опустив взгляд в землю, запрыгивает на пассажирское сиденье.

Я обречённо вздыхаю.

Какая же всё-таки дура!

Моя дура.

Влюблённая, упрямая и не намного адекватнее меня. И мне уж очень интересно, насколько мою безумную милашку сегодня хватит.

Марк

Chevrolet Corvette Grand Sport.

Задний привод. Объём двигателя 6.2 литров. Мощность 466 лошадиных сил. Разгон до ста меньше, чем за четыре секунды.

С упоением сжимаю руль, обтянутый премиальной кожей, и наслаждаюсь урчанием мотора, пока Мили то и дело ёрзает на сидении и оглядывается назад, проверяя, нет ли за нами полиции.

Смешная.

– Ты расслабишься или весь вечер дёргаться будешь? – опускаю окно и закуриваю.

– Как мне успокоиться, если мы едем неизвестно куда на чужой машине?

– Не на чужой. Я знаю, кому она принадлежит.

– Это нисколько не успокаивает, учитывая, что хозяин не в курсе, что его машину угнали.

– Не переживай. У этого кадра много машин. Одной меньше, одной больше. Он и не заметит.

– Да что ты говоришь? Не заметит? – Мили режет меня недовольным взором. – Как такое можно не заметить, если машина стояла возле твоей квартиры, а потом её там больше нет? Зачем ты вообще её украл? Твоя ведь ничем не хуже, а, может, даже лучше.

– Ты права, по некоторым показателям моя лучше, но у этой красотки почти нет равных в драг-рейсинге. [Прим. автора: драг-рейсинг — гоночное соревнование, являющееся спринтерским заездом с участием двух автомобилей]

– Драг-рейсинг? – страх Мили увеличивается вдвое. – Ты хочешь сказать, что мы едем на гонки?

Киваю.

– Нелегальные?

Ещё один кивок.

– Прям, как в «Форсаже»?

И ещё один.

– И гонять мы будем на ворованной машине?

– Схватываешь на лету, сладкая, – подмигиваю паникёрше и под аккомпанемент её новых причитаний сворачиваю в сторону порта Рокфорда, где сегодня и будут проходить гонки.

Чем ближе мы подбираемся к месту сбора, тем громче становится музыка с людским гамом. На точке уже собралась огромная толпа. Все шумят, смеются, делают ставки. Многие танцуют, пьют, курят, а некоторые наверняка поднимают себе настроение с помощью травки и других наркотиков. Но, разумеется, этим балуются только зрители, а не водители. Здесь много обезбашенных товарищей, но нет самоубийц. Участники заездов будут праздновать победу или же запивать проигрыш алкоголем после гонок. Сейчас же гонщики сосредоточены и целенаправленны финишировать первыми.

– На выход, – сжимаю холодную ладонь Мили и подношу к губам. Нежно целую и выбираюсь из машины.

Сырой речной воздух ударяет в лицо, и я глубоко вдыхаю, ощущая приятную горячую пульсацию в венах. Так всегда происходит, когда я предвкушаю новую порцию адреналина, без которого я не смыслю своей жизни.

– Замёрзла? – интересуюсь я, видя, что милашка, одетая в чёрный спортивный костюм, мелко дрожит.

И это ещё хорошо, что я убедил её заехать к ней домой, чтобы, во-первых, одеться потеплее и удобнее, а, во-вторых, предупредить её строгую мамашу, что Мили сегодня припоздниться.

– Дать свою куртку?

– Нет, не надо. Мне тепло. Это просто нервное.

– Ничего не бойся, я же с тобой, – укладываю руку на талию милашки, прижимаю к себе и целую в висок. – Идём.

Мили не противится и следует за мной в самое сердце тусовки, молчаливо разглядывая местную обстановку. А она, нужно отметить, не намного отличается от атмосферы в Энглвуде, от которой Мили пришла в тошнотворный ужас.

Грязь, темнота, неприятный запах канализации, смешанный с бензином и вонью жжёной резины и травки. Мусор, шприцы и стеклянные бутылки разбросаны на асфальте и хрустят под ногами. Небо серое, мутное, но не столько из-за пасмурной погоды, сколько из-за обильных клубов дыма, выходящих из-под колёс машин и байков. Серые стены заброшенных зданий исписаны ругательствами и зловещими граффити: черепами, костями, огненными демонами и зубастыми зверями. Меня такое произведение искусства завораживает, а вот милашку, привыкшую жить в своей розовой спальне с розочками на обоях, пугают ещё больше. Она аж бледнеет и жмётся ко мне ближе как испуганный котёнок. Особенно, когда мы оказываемся посреди большого количества автомобилей, возле которых кучкуются группы шумных людей.

Сжал бы её сейчас до хруста, погрузил бы обратно в машину, затискал бы там и затрахал в наказание за то, что трясётся сейчас вся как осиновый лист, но всё равно продолжает упрямо идти со мной туда, где ей совсем не место.

– Здесь жутко, Марк, и очень шумно, – заключает Мили, продолжая глазеть по сторонам. – Но в то же время это место будоражит. Даже не могу объяснить свои ощущения.

– А объяснять и не надо. И так всё знаю, – улыбаюсь, считывая с её лица каждую эмоцию.

Мили всю жизнь была заперта в комфортной тюрьме, созданной её помешанными на опеке родителями, и потому, хочет она того или нет, но, даже невзирая на страх, её восторгает и интригует всё новое, неизведанное и астрономически далёкое от её размеренной жизни.

И это вполне логично. Когда с самого рождения ты связан по рукам и ногам, скован бредовыми правилами и предрассудками, вкус свободы с первых же секунд действует пленительно, одуряюще. Свобода манит. Чертовски манит, какой бы грязной и мерзкой она ни была.

– О-о-о, Эндрюз! Не ожидал! Я почему-то думал, что ты сегодня не приедешь, – сквозь чёткие биты музыки мне удаётся услышать знакомый голос.

– Привет, Мейс. Да, я не планировал, но передумал в последний момент, – подхожу с Мили к афроамериканцу с дредами, сияющему как светлячок в своём кислотном костюме, и пожимаю ему руку.

Мейсон классный мужик, организатор данных мероприятий в разных местах Рокфорда и отличный водила. Не раз меня уделывал, даже когда я гонял на более мощных машинах, чем его. Однако пару месяцев назад Мейс остался без колёс. Неудачный заезд не только лишил его любимой тачки, с которой он пылинки сдувал, но и чуть на тот свет не отправил.