Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко

– Хоть крайнюю плоть, – сказал я.

Эрик улыбнулся.

– Идем, выберешь, – сказал он.

– Сколько? – спросил я.

Эрик встал и, ничего не ответив, зацокал по кафельному полу своими звонкими каблуками. Мы вошли в анатомический музей: привычно воняло формалином, на полках стояли стеклянные сосуды с прозрачной жидкостью, в которых, как в витрине магазина, был расфасован наш Ленин.

Все это он? – спросил я.

Знаешь, – сказал Эрик, – мой шеф Юра Денисов…

Юрка?!. – воскликнул я, – Юрка Никольский?!.

Эрик вопросительно взглянул на меня.

– Ты его знаешь?

– Хм! – хмыкнул я. – Мы же с ним…

Я безбожно врал! Никакого Юрия Денисова-Никольского я, конечно, не знал. Краем уха я слышал о том, что он является, кажется, замдиректора «Мавзолейной группы», еще где-то читал, что Ленина в свое время бальзамировали Борис Збарский (потом его посадили) с Воробьевым, а затем это знаменитое тело поддерживали в нужной кондиции и Сергей Мордашов, и Сергей Дыбов или Дебов. Лопухин, Жеребцов, Михайлов, Хомутов, Голубев, Ребров, Василевский… Затем Могилевский или Могильский. Я стал Эрику перечислять всех, кого мог вспомнить, он только смотрел на меня и молчал. Странно, но я помнил все эти фамилии. В конце концов я назвал и эту: «Денисов-Никольский».

– Ладно, – примирительно сказал Эрик и, ткнув указательным пальцем в одну из банок, произнес:

– Все, что осталось…

– Это все?! – спросил я.

– Воруем потихоньку…

Эрик взял меня за локоть и, зыркнув по сторонам, почти шепотом произнес:

– Только для своих. Здесь кишка толстая, пищевод и кусочек почки. Там, – Эрик кивнул на запаянный сверху мерный цилиндр, – желудок, а там – сердце…

Давай, – сказал я, – всего понемногу.

Эрик кивнул: хорошо.

– А кожи, кожи нет? – спросил я.

– С кожей напряженка, – сказал Эрик. Есть яички и член. Никому не нужны…

– Мне бы лоскуток кожи, – сказал я.

Он не двинулся с места, затем высвободил свою руку из объятий моих пальцев и произнес, глядя мне в глаза:

– Ты тоже хочешь клонировать Ильича?

Я не был готов к такому вопросу, поэтому сделал вид, что понимаю вопрос как шутку и, улыбнувшись, кивнул: «Ну да!».

– Все хотят клонировать Ленина. Будто бы нет ничего более интересного. С него уже содрали всю кожу и растащили по миру. И в Америке, и в Италии, и в Китае, и в Париже… Немцы трижды приезжали. Только вчера уехали индусы. Все охотятся как за кожей крокодила. На нем уже ничего не осталось, только на лице, да и там она взялась пятнами. Если бы не я…

– Сколько? – спросил я.

– Все гоняются за его мозгом, – возмущенно произнес Эрик, – ни яйца, ни его член никого не интересуют. Никому и в голову не придет, что, возможно, все его проколы и неудачи были обусловлены не головой, а головкой.

Эрик глазами провинившегося школьника заглянул мне в глаза.

– Как думаешь? – спросил он.

– Это неожиданная мысль, – сказал я.

– Да, – сказал Эрик, – Ленин таит в себе еще много неожиданностей.

– Гений есть гений, – согласился я.

– Слушай, я у всех это спрашиваю, – сказал Эрик, – почему у него не было детей?

– Он же в детстве болел свинкой, – сказал я.

– Я тоже, – сказал Эрик, – ну и что?

– Нет, ничего, – сказал я, – где это достоинство?

– Какое?

– Ну… член…

– А, счас…

Затем Эрик легко нарушил герметичность каждой из банок, взял длинные никелированные щипчики, наоткусывал от каждого органа по крошечному кусочку и преподнес все это мне в пенициллиновом флакончике, наполненном формалином.

– Держи. Ради науки мы готовы…

Я поблагодарил кивком головы, сунул ему стодолларовую банкноту. Он взял, не смутившись, словно это и была эквивалентная и достойная плата за товар. Сколько же стоило бы все тело Ленина, мелькнула мысль, если его пустить с молотка?

– Спасибо, – сказал я еще раз и удержал направившегося было к выходу Эрика за руку. Он удивленно уставился на меня.

– Кожи бы… – тупо сказал я.

Эрик молчал. Шел настоящий торг и ему, продавцу товара, было ясно, что те микрограммы вождя, которые у него остались для продажи, могли сейчас уйти почти бесплатно, за понюшку табака. Он понимал, что из меня невозможно выкачать тех денег, которые предлагают приезжающие иностранцы. Он не мог принять решение, поэтому я поспешил ему на помощь.

– Мы тут с Жорой решили…

Мой расчет оправдался. Услышав магическое имя Жоры, Эрик тотчас принял решение.

Идем, – сказал он и взял меня за руку.

Мы снова подошли к Ленинской витрине.

– Крайняя плоть тебя устроит? – спросил Эрик, как торговец рыбой.

Я согласно кивнул: давай!

– Только…

– Что?..

– Понимаешь, он…

– Что?..

Эрик какое-то время колебался.

– Член, – сказал я, – давай член.

– Он сухой, мумифицированный, как… как…

Эрик не нашелся, с чем сравнить мумифицированный член вождя.

– Давай, – остановил я его пытливый поиск эпитета.

Он пожал плечами, подошел к металлическому шкафу с множеством выдвижных ячеек, нашел нужное слово («Penis») и дернул ручку на себя. Содержимое ящика я рассмотреть не мог, а Эрик взял пинцет и с его помощью бережно изъял из ящика нечто бесценное… Как тысячивековую реликвию. Затем он нашел пропарафиненную салфетку, положил в нее съежившийся от длительного неупотребления член вождя и сунул его в спичечный коробок.

– Держи!..

Когда я уходил от него, унося в пластиковом пакетике почти невесомую пылинку Ленина, доставшуюся мне, считай, в дар, он хлопнул меня по плечу и произнес:

– Только ради нашей науки. Пока никто ничем не может похвастать. Неблагодарное это дело – изучать останки вождей. Но, может быть, вам и удастся сказать о нем новое слово, разрыть в его клеточках нечто такое… Он все-таки, не в пример нынешним, вождь, а Жора – мудрец. Я знаю, он может придумать такое, что никому и в голову не взбредет. Ну, пока…

Ни о каком клонировании не могло быть и речи. Эрик, конечно, шутил, и я поддержал этот шутливый тон. Едва ли он мог даже предположить, что Жора на такое способен. Мы еще раз обменялись рукопожатиями, он еще раз дружески хлопнул меня по плечу.

– Привет Жоре и удачи вам.

– Обязательно передам, – сказал я.