Сбежавшая невеста - Хэстер Броун

Лео так проникновенно улыбнулся, словно я сказала что-то особенное, и это заставило меня тут же вскинуться:

– Что?

– Мне нравится, как ты рассказываешь о своей работе, – сказал он. – Для тебя это не просто идеальные лужайки, верно?

– Лужайками занимается Тед. А я хочу создавать для клиентов уголки мира и покоя. В которых они могут прятаться от всего. В котором могут видеть, что какая бы дрянь ни случалась на работе, маленькие растения продолжают расти, а это дерево, хотя и кажется сейчас мертвым, через три месяца снова зазеленеет, а через пять на нем появятся яблоки. В Лондоне часто забывают о смене времен года, а мне приятно о ней напомнить. И приятно время от времени нюхать розы. Вот только никто не почувствует их аромата, если никто не посадит роз.

Это явно передавалось в нашей семье по наследству. Папа часто говорил в смутные времена после переезда, когда его лицо окаменело в непокорной гордости: «Эми, это дерево только выглядит мертвым, но корни еще на месте. Оглянуться не успеешь, как оно опять зацветет, дорогая моя». И ему не нужно было добавлять «как и мы». Я все равно это слышала.

Я ощутила острый укол тоски по дому, по папе, по нашему старому саду и знакомым вещам. Лео говорил, оживленно жестикулируя, и его длинные пальцы играли с серебряной солонкой.

– У нас есть несколько потрясающих фотоальбомов, посвященных тому, как прапрапрабабушка работала со своими садами, – рассказывал он. – Кто-то приписал «закатав королевские рукава» под одним из фото, но на самом деле там она в кринолине и огромной шляпке с вуалью командует четырьмя десятками потных рабочих, пытающихся не споткнуться об одного из ее пекинесов.

Я покраснела.

– Мне бы очень хотелось это увидеть.

– А я с удовольствием показал бы тебе сады – ты единственная из всех, кого я знаю, кто сможет по достоинству оценить оставшиеся там редкие виды. В смысле, я с удовольствием показал бы тебе весь остров.

При этом Лео так мило на меня покосился, что кровь в моих венах ускорила бег. Все остальное он делал с непринужденностью, которой я ни у кого еще не видела, – непринужденно заказывал еду, командовал Билли, оставлял чаевые, – но порой, как сейчас, в нем проглядывала неуверенность, словно он не знал, как именно я отреагирую.

– Ты приглашаешь меня к себе домой? – радостно спросила я, не успев подумать.

– По всей видимости. Нет, я приглашаю тебя к себе во дворец.

Мы улыбнулись, и эта улыбка застыла в воздухе между нами. Я вздрогнула: мне раньше доводилось общаться, но никогда настолько эффективно. Я пожелала себе чего-то нового, но это было более чем новым.

– Но только в сады, – серьезно добавил он. – Экскурсия по дворцу не входит в стоимость поездки.

На короткую, но жуткую и унизительную секунду я подумала, что он говорит всерьез, но в его голубых глазах заплясали чертики, и я шлепнула его точно так же, как Джо любила шлепать меня.

Лео находил все новые и новые поводы мне позвонить, а я находила поводы обсудить план его сада, так что вскоре мы начали видеться почти каждый день, пусть даже всего лишь за обеденным кофе на промозглой площади, пока Билли читал «Рейсинг пост» в своем теплом «рендж ровере».

И всякий раз Лео открывал мне нечто новое о своей семье. Вскоре я узнала, что его мать, Лиза Бахманн, половину своего времени проводит в Нью-Йорке, режиссируя фитнес-ДВД и управляя империей нижнего белья, которая вводила ее в семерку самых богатых моделей мира; что его отец, принц Борис, четвертый в очереди наследования трона Нироны, в данный момент находится в Лондоне, собирает средства для благотворительного проекта по спасению диких кошек; что Лео недавно летал домой на ночь отпраздновать двадцать девятый день рождения своей сестры Софии, которая работала в большой международной юридической компании и специализировалась на спорных случаях наследства.

– София тоже не хочет, чтобы ее принимали за высокородную бездельницу вроде Рольфа, – объяснил он. – Но она еще и любит хорошие законные стычки.

Я же делилась тщательно отобранными подробностями о моей семье: о том, что мой папа – банковский менеджер на пенсии, что он каждый год получает все призы на местных овощных выставках (его не зря называли тыквенным королем Хэдли Грин, за что Лео тут же окрестил меня тыквенной принцессой); о том, что мама заведовала кухней местной школы и изобрела несколько новых рецептов пудинга, которые теперь вошли в национальное меню. Я рассказала о бабушке, входившей в городской совет, и о том, что она завещала мне Бэджера, и снова упомянула старшую сестру Келли, покинувшую дом, когда я еще ходила в школу.

И, конечно же, разговоры не обходились без упоминания о Рольфе. Рольфе и/или Джо. Я попыталась как можно тактичнее передать слова Джо об айподе, но Лео все равно задумчиво потер подбородок.

– Дело в том, что Рольф еще никогда не прикладывал столько усилий, чтобы завоевать девушку. Обычно к этому времени ему становилось скучно. Так, говоришь, он послал ей айпод? С песнями? Он даже со своим разобраться не может. А она действительно не заинтересована?

– Мне так не кажется.

Я не знала, как тактично описать реакции Джо. С одной стороны, она, похоже, наслаждалась происходящим, поскольку остановить это было очень просто: добыв судебный запрет. Возможно, она видела в Рольфе что-то, чего не видела я.

Возможно, ее ярость была лишь улучшенной версией тех споров с подколками, которые ей так нравилось вести с Тедом. И, раз уж речь шла о брате Лео, я была не против искать оправдания ее двойным стандартам.

– Если Рольфу нужны сложности, почему бы ему не заняться изучением нового языка? Или не научиться вязать?

– Или же дело в том, что она действительно ему нравится.

Мы в изумлении уставились друг на друга.

– Она могла бы с ним справиться. Ему не помешает немного здравого смысла, – добавил Лео. – А Джо не воспринимает его глупости всерьез.

– Ну, в таком случае, я думаю, что он больше впечатлит Джо, перестав пытаться ее впечатлить, – очень осторожно предложила я. – Сделав акцент не на себе, а на ней. И поменьше вкладывая именно себя.

Лео задумчиво кивнул.

– Я ему передам.

На самом деле я хотела сказать, что Рольфу не помешало бы стать больше похожим на Лео. Лео, хотя и отвечал на мои предсказуемые вопросы по поводу отопления в замке и того, не странно ли видеть фото своих родственников на юмористических открытках, старался сделать наши свидания как можно более обычными. Мы ели в простых французских ресторанчиках неподалеку от его дома, и он не позволял мне платить за себя, хотя я и пыталась. И в конце вечера, когда я буквально дрожала от желания, о котором раньше только читала в похищенных у Келли романах Джудит Крантц, он не волок меня в свою роскошную спальню, чтобы по-королевски развратить, он целовал меня – медленно, пока у меня не слабели колени и не закипала кровь, – а потом отправлял домой с Билли.