От братьев Люмьер до голливудских блокбастеров - Николай Львович Никулин

Если чем-то и отличается у Кубрика человек будущего от своего волосатого предка, так это демонстративной бесстрастностью. Во всяком случае, желание потанцевать вокруг костра явно отсутствует. Но бесстрастность – качество цивилизационное, и появилось оно благодаря общественному требованию перестать ныть и портить другим настроение. Агрессия запряталась глубоко внутри. И сколько бы интеллект не тщился управлять хтонической эмоциональностью, испорченный продукт под названием «человек» уже не спасти. Все, что он создает, также отмечено печатью несовершенства. Компьютер ХЭЛ – высшее проявление искусственного интеллекта – берет в заложники экипаж, как это сделал его менее эрудированный одноглазый предшественник, циклоп. И что, в сущности, дает пресловутое высшее образование, если насилие в каком-то смысле и есть сама жизнь?

– Знаю, у меня были кое-какие неполадки, – юлит ХЭЛ, силясь убедить Дейва, члена экипажа, не выключать его. – Заверяю тебя со всей ответственностью, что теперь все будет хорошо. Мне уже гораздо лучше, правда. Послушай, Дейв. Вижу, ты очень расстроен. Полагаю, тебе сейчас следует сесть, принять успокоительное и все обдумать не торопясь.

При всем наличии ницшеанских, фрейдистских и прочих философских смыслов, которые, разумеется, говорят не столько об эрудиции режиссера, сколько об эрудиции зрителя, фильм получился столь же длинным, как и межпланетный полет. И стоит ли вспоминать, что недовольство, главным образом, проявлялось в скуке и тоске?

«Заводной апельсин» (1971) – экранизация хулиганского романа Энтони Бёрджесса – был попыткой рассказать о насилии в живых, шутливых тонах. Помпезная музыка Штрауса, использованная в «Одиссее» («Так говорил Заратустра»), сменилась Бетховеном и его симфонией № 9. Лондонский озорник Алекс склонен к уличному насилию и любви к классической музыке. Не то чтобы эти вещи как-то связаны, но когда Алекс оказывается в руках полиции, над ним решают поставить эксперимент – и эти вещи (музыку с насилием), как ни странно, связать. С помощью новейших психологических инструментов внушения Алекса не только отучают от насилия, но и разлучают с Бетховеном, причем главному герою становится физически неприятно слушать его музыку.

Насилие можно искоренять только насилием – избитая формулировка для тех, у кого хотя бы раз в день чешутся кулаки. Но и понять эту неприхотливую мысль, судя по всему, тоже можно лишь насильственным путем. Только так можно объяснить безжалостное отношение Стэнли Кубрика к своему главному актеру, Малькольму Макдауэллу, которого на съемках он заставил хорошенько помучиться. Результат: сломанное ребро и поврежденный глаз. И это еще не считая тех мук, которые актеру пришлось терпеть на съемках. В общем, тема насилия была раскрыта прямо на съемочной площадке.

Зрителя картина впечатлила, цензоров возмутила, Бёрджесса расстроила. Но к писательскому гневу, как и гневу цензуры, Кубрику, право слово, было не привыкать.

После «Барри Линдона» (1975), в котором наглядно проявилась режиссерская любовь к месту или не к месту вставлять классическую музыку – на этот раз за душу берет «Сарабанда» Генделя, – Кубрик решил взяться за книгу в другом жанре. Экранизация романа Теккерея, конечно, была необычна – во всяком случае, мало кто осмелился бы снимать уличные сцены без использования искусственного света (а ведь в XIX веке люди как-то жили без электричества!). Но, видимо, режиссеру недоставало той злободневной остроты, которая выливалась в неизбежные ссоры с авторами книг. А поскольку мертвому Теккерею нечего было возразить, помимо глубокомысленного потустороннего молчания, Кубрик решился на рискованный шаг: сотрудничество с «королем ужасов» Стивеном Кингом.

Знаменитый писатель, разумеется, понимал, что разногласия неизбежны, но тщеславие сыграло решающую роль. Глупо отказываться от возможности перенести сюжет книги «Сияние» на экран. Но Кубрик с самых первых дней сотрудничества силился доказать, кто здесь главный. И никаких советов (вроде того, что не нужно брать Джека Николсона на роль сумасшедшего отца, возжелавшего убить свою семью, ведь Джек уже был известен своей ролью безумца в «Пролетая над гнездом кукушки»), никаких сценариев (черновой вариант Кинга режиссер сразу отбросил), никаких попыток повлиять на его творчество. Кубрик хотел сделать свое «Сияние» (1980), историю о сверхъестественном, которое проникает в наш мир незаметно, в форме безумия. Мальчик Дэнни тоже весьма странный персонаж, у него есть дар видеть прошлое и будущее, который проявляется в виде того самого «сияния». Во время разговора со своим отцом ему все уже заранее известно, но он продолжает сидеть у него на коленях, отчего зрителя бросает в дрожь.

– Пап, ты же не обидишь нас с мамой?

– Я никогда не сделаю тебе ничего плохого, – отвечает герой Джека Николсона, чье выражение лица уже предвещает будущую роль Джокера. Это и без «сияния» понятно.

И тем не менее где грань между тем, что существуют призраки, призывающие отца к насилию, и тем, что отец просто помешался? В фильме ответ намеренно размыт. Картина, напротив, лишь запутывает зрителя, погружая его в мрачный лабиринт фобий. Не случайно именно в лабиринте оказывается отец, где безнадежно замерзает. У человека с богатым воображением и интеллектуальным бэкграундом эта сцена не может не вызвать ассоциаций с психическими поисками себя, психологическими копаниями и, разумеется, лабиринтом Минотавра, в котором в античности было сосредоточено кровавое зло, требовавшее жертвоприношений.

Впрочем, о реальном жертвоприношении Кубрик снял другую ленту – «Цельнометаллическую оболочку» (1987). Она повествует о войне во Вьетнаме и в то же время о людях, рожденных убивать и умирать. Пацифистский пафос имеет реальную силу лишь тогда, когда объект его критики показан в самых жестких проявлениях. Если война, то бессмысленная и беспощадная. Если люди на войне, то униженные и оскорбленные. Потому что иначе быть не может – иначе это было бы не жертвоприношение.

Однажды швейцарский психотерапевт Карл Юнг признался: дескать, читая Джойса, он засыпал по дороге, так как такие произведения имеют гипнотический эффект. Австрийский писатель Артур Шницлер как раз славился своими гипнотическими произведениями, но если многих они вгоняли в тоску, то Кубрику, безусловно приходились по вкусу. Особенно рассказ «Traumnovelle», права на который он приобрел в 1968 году и задумывал идею экранизации аж 30 лет. Ему очень хотелось снять мягкую порнографию о супругах, чьи отношения подорвали необъяснимые сновидения. В главных ролях должны были быть звезды первой величины, но долгое время информация о них находилась в строжайшем секрете. Итоговый выбор пал на Тома Круза и Николь Кидман, которые на тот момент являлись реальными супругами. Впрочем, семейные конфликты мистическим образом начали происходить между ними прямо на площадке. А вскоре после выхода фильма «С широко закрытыми глазами» (1999) они вообще развелись.