Назад к тебе - Сара Джио

Она спустилась в каюту. Дебора и Эми уже спали. Она тоже утомилась, но все же сидела на балконе и слушала, как лайнер рассекал бурные бирюзовые воды.

* * *

На следующее утро Роуз проснулась поздно и решила заказать завтрак в каюту, чтобы посидеть с книгой на балконе, а не подниматься на пляжную палубу и стоять в очереди за лососем и булочками. Эми и Дебора пытались уговорить Роуз, чтобы она сошла с ними на берег и хоть чуточку посмотрела Бермуды, ведь они будут стоять в порту много часов. Но Роуз чувствовала усталость и решила остаться и дочитать роман Лори Колуин, узнать, чем все там закончится. Роман был о семейном счастье, о котором она всегда мечтала.

– А вы ступайте и развлекайтесь, – сказала она дочери и внучке. – Когда вернетесь, я буду тут, и мы вместе пообедаем.

Она немного вздремнула, потом почитала роман. Эми с Деборой вернулись к пяти, щебеча, как им понравилось на Бермудах. Эми даже познакомилась в ресторане с мальчиком из университета Дьюка. Они обменялись телефонными номерами, несмотря на неодобрительные взгляды его матери. В конце концов, он ведь из «Лиги плюща».

В ресторане был торжественный ужин. Роуз надела синее платье с блестками, которое купила пять лет назад к свадьбе внука. Оно по-прежнему хорошо сидело на ней. Дебора выбрала простое, но классическое черное платье с вырезом под горло. Эми была, как всегда, красива в чем угодно, но в этот вечер она надела облегающее красное платье с асимметричным подолом.

Они сели за столик и заказали вино. Заиграл квартет, но ему помешало объявление по корабельному радио.

– Прошу прощения за беспокойство, – проговорил голос с сильным акцентом. – Говорит капитан. Двое наших пассажиров не вернулись сегодня с экскурсии на берег, и мы задержим наш лайнер еще на час и попробуем их найти.

В зале прозвучал хор ахов и охов.

– Будьте готовы к корректировке расписания. Мы планировали отплытие на 8 часов пополудни. Желаю приятно провести вечер.

Снова заиграла музыка.

– Как вы думаете, что с ними случилось? – спросила Эми.

Дебора пожала плечами:

– Вероятно, засиделись в баре и потеряли счет времени. Теперь мы все должны расплачиваться за их безответственность.

Роуз увидела мужа той приятной молодой женщины, как там ее звали – да, Шарлотта. Он расхаживал по палубе за окном, и она забеспокоилась.

* * *

Лайнер отбыл после полуночи. Роуз помнила, как ее разбудил рокот двигателя, и она посмотрела на часы. 0.35. Хорошо, подумала она. Шарлотта нашлась.

Утром они отправились завтракать на пляжную палубу. Весь лайнер гудел.

– Ты представляешь? – говорила мужу женщина средних лет. – Как это страшно. Муж на борту. Его не отпустили ее искать. Как он, должно быть, беспокоится.

Потом Роуз увидела постер с фотографией женщины, Шарлотты, и другого мужчины. «ПРОПАЛИ, – было напечатано крупным черным шрифтом. – С любой информацией, пожалуйста, обращайтесь к охране лайнера».

Роуз подошла к постеру и дотронулась пальцами до лица женщины.

– Я знаю ее, – сказала она.

– Ой, мама, откуда? – удивилась Дебора.

– Я знаю, – твердо повторила Дебора. – я разговаривала с ней позавчера, пока вы обе спали. Она была чудесная. И вот теперь она…

Дочь похлопала ее по плечу:

– Ее найдут. Не волнуйся.

– Постойте, – сказала Эми, удивленно качая головой, и показала на мужчину на постере, которого Роуз не узнала.

– Разве это не… тот парень, который убил свою жену и убежал из тюрьмы?

Дебора кивнула:

– Вроде он.

Лайнер качало на волнах, и Роуз схватилась за релинг. В это время мимо нее под полуденным солнцем пролетела бабочка цвета глубокой синевы, каких она не видела никогда в жизни.

Какая прекрасная и трагическая жизнь, подумала Роуз.

После того как мы прочитали письма Иды и Макса, меня мучили кошмарные сны – один за другим, про Грэя и про мою прежнюю жизнь. В одном Эрик снял со стены в гостиной мою синюю бабочку и отдал ее кому-то. В другом я вернулась с острова, а Габби меня не узнала. Но от самого жуткого сна я проснулась в холодном поту. Я как будто смотрела фильм, и там был Грэй; он смеялся, как психопат, а его руки были в крови. Я так громко заорала, что Грэй проснулся и успокаивал меня, пока я снова не заснула.

* * *

– Доброе утро, – поздоровался Грэй, когда я вышла.

Я посмотрела на солнце, оно стояло уже высоко. Вероятно, было 11 часов или даже ближе к двенадцати.

– Привет, – сонно поздоровалась я.

– Ты помнишь, как проснулась ночью от кошмара?

– Да, – ответила я и содрогнулась, когда в памяти всплыли детали того сна.

– О чем он был?

Я нахмурилась:

– Тебе лучше не знать.

– А все же попробуй рассказать, – сказал он.

– Даже не знаю…

– Шар, это всего лишь сон. Почему ты не хочешь мне рассказать?

– Ну ладно, – вздохнула я. – Ну… ты был в каком-то медицинском заведении вроде больницы.

Грэй удивленно раскрыл глаза.

– И, кажется, в середине операции или чего-то, потому что на столе кто-то лежал. – Я покачала головой, словно прогоняя от себя ту картину. – На твоих руках и повсюду была кровь. А ты… смеялся…

– Перестань, – сказал Грэй, вставая.

– Но ты же сам сказал…

– Не знаю, что я сказал, но я больше не хочу это слушать. – Он бросился от меня прочь и скрылся за изгибом берега. У меня упало сердце.

* * *

Грэй вернулся через несколько часов с двумя только что пойманными рыбинами и положил их на камни у огня, потом повернулся ко мне.

– Прости, что я так убежал, – сказал он. – Слушай, я не знаю, как это сказать, но…

– Не надо ничего говорить, – ответила я. – Ты не обязан ничего мне говорить.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я вот что подумала, – сказала я. – У тебя есть свои секреты. Я знаю, тебя что-то угнетает. Но что бы это ни было, я решила, что лучше мне не знать про них.

– Почему?

– Потому что я полюбила тебя таким, какой ты сейчас, – объяснила я. – Твоя прежняя жизнь не имеет для меня значения.

Он смутился:

– Но ты ведь сама все время говоришь о доме, о том, что надо выбраться отсюда. Ты всегда высматриваешь в небе самолеты, а на горизонте суда.

– Да, – согласилась я. – Я правда мечтаю о доме. Я скучаю по нему, но, – я замолчала и вытерла слезу, – случилась странная вещь. – Я обвела рукой вокруг нас. – Все это начинает казаться мне домом, и, вероятно, это единственный дом, который у нас будет.