Говорят женщины - Мириам Тэйвз

в мире, к которому мы не принадлежим, или не можем принадлежать, или, возможно, все-таки принадлежим, их скрывают от нас, и реальные сведения приобретают мифическую важность, внушают благоговейный трепет, это дары, самиздат, валюта, это евхаристия, кровь, запретное; представьте себе: плод может помочь излечить больное материнское сердце или любой другой орган, даже мозг, послав туда стволовые клетки; и еще послушайте: в найденных позже сердцах двух женщин, страдавших сердечной недостаточностью, годы спустя после того, как они дали жизнь своим сыновьям, были обнаружены клетки, образовавшиеся из клеток мужского зародыша… и я заклинаю любовь Оуны к точности, но еще к таинственным рекам и мифу, к безумию, скачкам впереди, к слушанию, одиночеству, поднятым к созвездиям кулакам, крышам и прачечным, и сияющие глаза, глаза, которые сияют, когда история захватывает и жестокость становится слабым огнем, а потом уходит.

Агата протягивает руку и треплет меня по колену. Теперь я выше ее и, наклонившись, касаюсь ее плеча. Она спускается, кладет свою руку на мою. Я напоминаю ей, что надо держаться за лестницу обеими руками.

Она просит меня остаться на сеновале и подождать Саломею, та вернется сюда, когда будет искать женщин.

Скажи ей, говорит Агата, что мы собираемся за школой.

А Аарон? – спрашиваю я.

Ответа нет. Женщины ушли с сеновала.

* * *

Список, как просила Агата.

Солнце.

Звезды.

Ведра.

Рождение.

Урожай.

Числа.

Звуки.

Окно.

Сено.

Фринт.

Лучи.

Тщета.

Моя мать.

Мой отец.

Язык.

Мягкие ткани. (Их прочность и способность к регенерации, даже когда они защищают твердые ткани, жесткий эндоскелет человеческого тела.)

Колония. (Ее часто определяют не тем, чем она является. Слышу насмешливый голос Мариши: Что ты несешь, Август?)

Сон. (О домах, построенных из камней, их легко разобрать за ночь и увезти в фургоне, чтобы собрать в другом месте, а затем снова разобрать, и при каждой разборке известковая составляющая камня чуть эродирует, пока дом не становится таким маленьким, что уже и не дом вовсе. У меня во сне за дома отвечала Оуна, и, похоже, она только и вела публичные дебаты о том, что лучше: восстанавливать их, резервировать или дать им превратиться в пыль, как положено природой. Если дома создавали для разборки, временными, и при регулярном демонтаже они распыляются, то, может, так тому и быть? Они ведь для того и созданы. Если мы не хотим исчезновения наших домов, их надо иначе строить. Мы же не можем сохранить дома, построенные для того, чтобы они исчезли. Некоторые присутствовавшие на дебатах в моем сне не соглашались с Оуной. Они говорили: Это наследие, или объект наследия, артефакт, физическое напоминание о том, что было. И Оуна, улыбаясь, отвечала в моем сне: Вовсе нет, это совсем другое!)

Мухи.

Навоз.

Ветер.

Женщины.

Мой список лениво заваливается (list – listless – list). Этимологическое происхождение: liste (средне-англ.) означает «желание». Отсюда же и слово listen (слушать) [8].

Но вот я слышу голоса, кто-то поднимается по лестнице. На сеновал взобрались девушки, Аутье и Нейтье. Они с изумлением на меня смотрят. Прячьтесь, быстро, говорят они.

7 июня

Август Эпп, после собрания

Пока я, спрятавшись, сижу в тюке с сеном:

На сеновале появились братья Кооп. У них на удивление низкие, мужские, взволнованные голоса. Аутье и Нейтье заговорили с мальчиками – тихо, со смехом, прерывисто дыша. Изнутри тюка я плохо слышал, в уши налезла сухая трава. Юноши и девушки легли попарно в углу сеновала, напротив меня, под самыми низкими стропилами. Стали целоваться. Девушки смеялись. Что-то бормотали. Велели юношам закрыть глаза. Затем наступила тишина. Я ничего не слышал. Ничего не видел. Потом услышал знакомый голос. Саломея.

Приближающиеся шаги. С лица кто-то смахнул сено. Саломея!

Она велела мне вылезать из тюка.

Я выполз на четвереньках, боясь того, что увижу.

Аутье и Нейтье стояли рядом с Саломеей и, глядя на меня, вытаскивали из волос сено. Головы непокрыты, волосы спутаны. Платки они элегантно повязали на запястья, белые носки скатали на щиколотках. За ними неподвижно лежали братья Кооп – спящие или мертвые. Я вопросительно посмотрел на Саломею.

Она сказала, что вырубила их белладонной. Что подговорила девочек, Аутье и Нейтье, пообещать Коопам близость, заманить на сеновал и пошуметь, так она сможет незаметно прокрасться. И теперь братья Кооп не смогут добраться до города и донести на женщин.

Саломея велела девушкам идти к повозкам, которые ждали за школой. Пора было уходить.

Девушки робко помахали мне на прощанье. До свидания, господин Эпп, через плечо сказали они. Спустились вниз по лестнице и с ликующим смехом побежали прочь от сарая, прочь из Молочны.

А где Аарон? – спросил я у Саломеи.

Она ответила, что нашла его, он уже в повозке, ждет.

Ты убедила его уйти? – спросил я.

Нет, сказала она, я тоже воспользовалась белладонной.

У меня широко открылись глаза. Я начал что-то говорить.

Мне пришлось, сказала Саломея, он не может здесь остаться. Все равно как если бы я схватила спящего ребенка и вынесла из горящего дома.

Так ли? – спросил я. – А если он передумает?

Саломея замотала головой. Тогда будет уже поздно, сказала она, мы уже уйдем. Он пойдет со мной. Мой ребенок.

Я кивнул.

Она сказала мне, что вырубила белладонной и Янц-со-Шрамом. Пришлось, повторила она. Она собиралась в город сказать мужчинам.

Разве она знает дорогу? – спросил я.

Нет, ответила Саломея, конечно, нет.

Но тогда угроза пустая, сказал я. Белладонна была не нужна.

Я испугалась, сказала Саломея, наш воин, наш капитан.

Я хотел сказать ей, что, если Аарон все-таки опять убежит от нее и вернется в Молочну, я за ним присмотрю. Я буду ему споспешествовать, как у нас говорят.

Саломее надо было идти. Вместо Аарона она попросила меня присмотреть за братьями Кооп. Они должны оставаться без сознания семь-восемь часов, чтобы женщинам хватило времени уйти из Молочны. Саломея протянула мне коробку со спреем белладонны.

Если они проснутся слишком рано, добавь, сказала она. Но не дай бог старейшины найдут это у тебя. Саломея рассмеялась.

Где ты ее взяла? – спросил я.

Белладонна всегда хранится в коровнике у Петерса, ответила она.

В коровнике у Петерса? – переспросил я. (Это хорошо или плохо, что белладонна находится в ведении Петерса?)

Саломея повернулась и пошла к лестнице. До свидания, Август, сказала она.

Я попросил ее подождать еще минутку. Подошел