Концерт Патриции Каас. 8. И что дальше (Под Москвой) - Марк Михайлович Вевиоровский

горы начал подниматься, вспухать, показались черные выбросы и вдруг из-под земли ударила ярчайшая вспышка, поднимая вверх куски бетонных перекрытий, фонтаны земли и еще чего-то непонятного. Взрыв был длительный – видимо, взрывалось все, что там внизу могло взрываться, и потом уже все выброшенное медленно падало вниз.

– Как дела на точках?

– Все нормально, наблюдаем.

– У нас все спокойно. Нет, смотри!

Через час Свиридов забрал своих с огневых точек. За это время был отмечен только один выбравшийся через тайный ход и снятый снайперской пулей.

Затем краткий полет в лагерь, по хорошему глотку из фляжки Свиридова, часовой сон – без охранения – и скромный ужин.

– Все, ребята. Домой. Советую все забыть и вообще …

– Не болтать! – весело закончил Кулигин.

Еще до того, как они все очутились в задней комнате тира Свиридов, передал координаты разведгруппе российских войск, которой так и не пришлось почувствовать мощнейший удар боевиков …

ОРДЕНА

А дома, «где-то недалеко от Москвы», участники операции с женами собрались в квартире Свиридова и «просто так» посидели …

С ними за столом сидела Тоня – она не задавала вопросов, и у участников создавалось впечатление, что она все знает. А Тоня просто настолько привыкла вопросов не задавать, что такое ее положение – а она не была в курсе событий – ничуть ее не тяготило.

Свиридов налил офицерам водку в стаканы, несколько удивив жен – и бросил в каждый стакан по ордену «Мужества».

И все встали, и стоя и молча выпили.

– Поздравляя вас, ребята!

– Служим России! – довольно дружно ответили «ребята», вылавливая губами ордена.

Их обнимали и целовали жены, их обнимала и целовала Тоня.

Капитана Разумеева обняли сразу Тоня и его жена Катя.

– Васенька, дай я тебя поцелую! Катерина, не мешай мне целовать твоего мужа! Я тебя поздравляю и желаю … И ребятишкам твоим Саше и Роме всего самого-самого …

– Спасибо, Антонина Ивановна!

Даша, по привычке Огородникова, своего Юрочку как обняла с самого начала, так и держала обеими руками, и Тоня целовала ее, а не полковника Воложанина.

И желала всего самого их сыну Федечке.

Вера Ложникова, хотя она и Кулигина, расцеловав мужа сказала:

– Тонечка, ты же мне сестра, раз Толя – мой брат. Целуй Николашеньку, я не ревную …

А второй Николай – капитан Петров – сам расцеловал Тоню, а Тоня расцеловалась с его женой Ниной, когда-то Самохиной …

И все жены обнимали и целовали Свиридова, приговаривая – «Не ревнуй, Тонечка, Толя наш братик!».

Когда и выпили, и закусили, полковник Воложанин на правах старшего спросил Свиридова:

– Командир, мы же там на равных … были. Но вы же еще и … кое-куда лазили … Так почему награды только нам?

– Вот чудной! Я же сам себя наградить не могу. А для награждения вас у меня собственной власти достаточно …

– Несправедливо …

Эту несправедливость начальство устранило нескоро – пока прошел доклад Свиридова об операции, пока с места пришло сообщение об операции, пока раскрутилась канцелярия …

Справедливости ради следует отметить, что когда документы попали на подпись кому следует, то кое-кто получил хороший нагоняй за волокиту, и Свиридов по секретному приказу был награжден еще одним орденом – орденом «Жукова» …

СМЕРТЬ ВЛАДИМИРА АЛЬБЕРТОВИЧА

Сторнас давно начал прихварывать, и его навещали его ученики – в том числе Тоня и Маргарита.

Приезжали Свиридов с Умаровым, иногда привозили Борю, но смерть Владимира Альбертовича отменить было невозможно.

Сторнас позвал Свиридова, почувствовав приближение конца, но вдвоем они проговорили недолго – и Свиридов мгновенно в капсуле доставил к умирающему Тоню и Маргариту.

Владимир Альбертович был уже очень слаб, и все трое уселись вокруг так, чтобы быть как можно ближе к нему, а за их спинами толпились люди в белых халатах.

Тихим голосом он говорил с женщинами, называя их старыми настоящими именами, ласково уменьшительными, сокращая их до нескольких букв: Ве и Мар.

Вера – Тоня Свиридова – и Маргарита – Маргарита Антипова – держали Владимира Альбертовича за холодеющие руки, гладили их, целовали его влажный лоб.

Свиридов первым почувствовал, что Сторнасу осталось намного и склонился над ним.

– Бе-ре-ги … де-во-чек … Спа-сай … лю-дей … Про-щай …

Устройством похорон занимались немолодые сотрудники службы внешней разведки, многих из которых Свиридов видел впервые, хотя по фамилиям он знал о них немало.

И без помпы состоялись тихие похороны с мощным ружейным салютом …

А около гроба стояли люди с такими наградами, что привычные ко всему офицеры из ГРУ, ФСБ и СРВ, вызванные для траурного салюта, балдели и открывали рты …

САНДАЛ ПРИХОДИТ В ГОСТИ

Однажды щенок побежал в прихожую и стал тихонько подлаивать.

– Что ты, Басик, гулять еще рано! Подожди!

Но щенок не унимался, и тут раздался звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть? В такое время …

За открытой дверью стоял Сандал, прорычавший нечто невразумительное.

Хозяйка быстро пришла в себя и сделала приветственный жест.

Щенок с визгом бросился к Сандалу.

Сандал величественно прошествовал в комнату, а за ним, из-за угла, робко вышла рыжая мама щенка.

И подросший щенок с еще более радостным визгом бросился к ней …

К радующимся от встречи собакам быстро присоединилась девочка, а хозяйка распечатала новую пачку «Педигри» и заполнила миски.

А потом гулять вышли все вместе – папа Сандал, рыжая мама, веселый подросший щенок и их взрослые друзья – мама с дочкой.

Сандал очень сожалел, что хозяева его сына не умеют <разговаривать>, потому что ему очень хотелось рассказать о новом знакомстве – знакомстве с маленьким белым котенком …

ЭЛЕКТРОМОБИЛЬ

В городе уже было довольно много электромобилей самых разнообразных конструкций – пока это были переделки из бензиновых автомобилей.

Но в КБ у Карена уже вовсю разрабатывали самые различные узлы электромобилей и различные перспективные модели, которые создавались без оглядки на реальность воплощения.

Свиридов частенько появлялся в КБ, знакомился с разработками, а иногда приносил удивительные материалы в дешевых папках – по крайней мере это были самые секретные материалы иностранных фирм, занимающихся аналогичными проектами.

Материалы сразу раздраконивались на фрагменты молодыми конструкторами, легко переваривавшими европейские языки и страдавшими над японскими иероглифами.

В этих случаях без всякого стеснения за руку тянули к столу Свиридова, который с листа переводил эту иероглифическую «абракадабру» на человеческий язык.

В КБ появились новые люди, хорошо ориентирующиеся в электромоторостроении, и первым реальным образцом стали варианты мотор-колес.

Команда молодых и нахальных конструкторов «завелась» в КБ спонтанно и действовала почти без