Зона обетованная - Александр Федорович Косенков

свою спасал, не то добросовестно выполнял приказ майора орать при любом намеке на опасность. Одновременно что-то с грохотом упало, зазвенело разбитое стекло… Судя по всему, для раздумий времени не было. Чуть не выбив дверь диспетчерской, я кубарем скатился по лестнице и нос к носу столкнулся с майором, выскочившим откуда-то с пистолетом в руке.

Лично меня представившаяся нашим глазам картина скорее разозлила, чем удивила или испугала. Рыжего не видно, окно разбито, два ряда стульев опрокинуты, рюкзак мой валяется у самых дверей, зачехленная «ижевка» на полу, видавший виды чемодан Рыжего в другом конце зала.

– Видел кого? – почему-то шепотом спросил майор.

– Нет.

– Оставайся здесь и ружьишко расчехли на всякий пожарный. Как бы он сейчас тачку мою не оприходовал. Хреновая у меня привычка ключи в ней оставлять. Пока прецедентов не было, но в подобных обстоятельствах и подрезаться запросто.

Майор выскочил на улицу одновременно со звуком заведенного неподалеку мотора. Совершенно уверенный, что его опасения превратились в неприятную реальность, я подобрал валявшийся под ногами чехол с ружьем и в глубоком раздумье застыл посередине зала ожидания, недавний порядок и тишина которого были неизвестно кем и с какой целью приведены в состояние начальной стадии разгрома. Задуматься было над чем. Слишком уж много вопросов. Лишившийся машины майор сейчас вернется, и всем нам так или иначе придется отвечать на них. Зачем, например, разбили окно? Выскочить через него хотели? Бесполезно – решетки. Стулья опрокинуты. Значит, кто-то сопротивлялся. Рыжий? Сомнительно. Если, конечно, не считать его вопль сопротивлением. Тогда где он? Трупа не наблюдается. Силой утащить его с собой у злоумышленника времени не было. Да и на фига он ему нужен? Еще менее состоятельна версия, что Рыжий кинулся его преследовать. И почему именно его вещички оказались в столь расхристанном состоянии? Кстати, а где его полушубок, на котором он так уютно посапывал до появления майора?

Во мне все основательней крепло убеждение, что не было здесь никакого злоумышленника, а все происшедшее театр одного актера, устроившего с неизвестными пока целями не то собственное похищение, не то собственное таинственное исчезновение. Так что, судя по всему, подсобной рабочей силы я лишился, и теперь Дед, согласно предписанию из Института, должен отменить мой вылет на стационар. Не в этом ли все дело?

Заскрипела входная дверь, вошел хмурый и злой, как черт, майор.

– Ушел? – не столько спрашивая, сколько констатируя свершившийся факт, поинтересовался я.

– Снегоход у него за магазином стоял. Рванул прямо через летное поле. На моей развалюхе следом и пытаться нечего. Они там в области джипами обзаводятся, а сюда все старье спихивают.

– Откуда у него снегоход? – удивился я. – Он со мной на машине приехал. Весь день на виду.

– Кто?

– Рыжий. То есть Кошкин.

– А при чем тут Кошкин?

– Если это кто-то другой, то Кошкин находился бы здесь в живом или не живом виде. А поскольку…

Я обвел рукой пустое пространство зала ожидания и демонстративно замолчал, предоставляя майору самому додумать недосказанную мною мысль.

– Логично, – вроде бы согласился со мною майор, но, подумав, возразил: – Только Кошкину на такие фокусы тяму не хватит. Как у нас тут говорят – «вроде бы и можно, да никак нельзя». Не по Сеньке шапка. Да и цель не нащупывается. Везде смотрел?

– Что тут смотреть? Все на виду.

– Пренебрегаешь советами, Андреев, – раздался сверху голос Деда. – Логика в наших местах не всегда результативна. Думаешь, кому это надо, а оказывается, вообще никому не надо.

– Что вы имеете в виду, Юрий Борисович? – вежливо поинтересовался я, краем глаза успев оценить реакцию майора, который, услышав Деда, как-то болезненно сморщился.

– Элементарно, Андреев. Кому-то надо, чтобы ты через два с половиной часа вылетел на Глухую, а кто-то этого категорически не желает.

– Лично я того, кто этого желает, еще не встречал.

Дед стал медленно спускаться по лестнице.

– Ты же сам рассказывал о неожиданном героизме Кошкина. Зачем ему тогда, спрашивается, исчезать?

– А как тогда вы все это объясните? – кивнул я на окружающий погром.

– Показуха, – насмешливо хмыкнул Дед. – Зачем, если он такой умный, окна бить? Поймаю, уши надеру!

– Знать бы кого ловить, и я бы присоединился, – с невеселой усмешкой вмешался майор. – Вы бы, Юрий Борисович, за одно ухо, я за другое – и на солнышко. Не против?

– А я бы еще нашего научного сотрудника в угол поставил. Чтобы ответственно к подбору кадров относился.

– Видите, – повернулся я к майору. – Юрий Борисович тоже считает, что это Кошкин все устроил.

– Зачем? – с явной неохотой спросил майор.

Версия насчет Кошкина его явно не устраивала.

– Чтобы смыться.

– Он же тебе ясно сказал, что хотя и рыжий, но не дурак. Куда он тут смоется? Часа через три будет сидеть у меня в кабинете и давать показания. Не он это, Андреев. Категорически не он.

– Мы его сейчас самого спросим, – неожиданно снова вмешался Дед. – На хрена он тут еврейский погром устроил? Вылезай, Кошкин, и рассказывай все по порядку. Лично мне очень хочется послушать, с какого такого перепугу у тебя лампочка перегорела? Где ты там заныкался? Выползай!

Я даже дыхание задержал, прислушиваясь. В ответ – мертвая тишина.

– Значит, труп, – подвел майор итог нашему напрасному ожиданию. – Вызываю наряд, пусть отыскивают и оформляют. Правильно товарищ Стерхов говорит – неудачный ты себе кадр подобрал. Он мне за эти два часа хуже горькой редьки надоел. Тебе без него только спокойнее будет.

– Ему без него вообще никак не будет. Имеется телеграмма – в единственном числе ему по технике безопасности не положено. Вылет твой, Андреев, по этой причине на сегодня отменяется. Идем чай допивать. Майор отдыхать поедет, а Кошкин пусть наряд дожидается. Они ему за беспокойство в пять утра таких пенделей навешают, сразу осознает, что не с того конца песню завел.

– А не сбежит? – неожиданно улыбнулся майор.

– Так ты правильно говорил, что бежать ему некуда, кроме твоей кэпэзухи. Надбавишь срок за развод на ровном месте и все дела.

Обитая толстым листовым железом дверь закутка авиакассы, которой по всем правилам следовало находиться в надежно запертом состоянии, приоткрылась. Из образовавшейся темной щели проскрипел голос Рыжего.

– Из-за безвыходного положения предлагается добровольная явка с повинной. В противном случае ухожу в полную несознанку. По причине нервного шока от недавней смертельной опасности.

– Ты сначала объясни, как оказался в запертом служебном положении, а потом насчет явки побазарим, – опередив майора, жестким начальническим голосом приказал Дед.

– Выходи, давай, пока силу не применили! – поторопил все еще скрывавшегося в темноте Рыжего майор. – И не вздумай