Высший пилотаж киллера - Николай Басов

Шеф особыми значками записал это в свою записную книжечку. Ох, не нравилась мне эта книжечка, но шеф был начальник, к тому же компьютерщик, и мне следовало себя убедить, даже если кто-то и умыкнет эту книжку, то прочитать ее не сможет.

Выслушав все, он решил:

– Дело это мы спустим ментам. У них есть в МВД неплохие ребятки, которые занимаются сектами, пусть они и светятся. Конечно, кого-нибудь из наших тоже вышлем, но так, для проформы.

– Шеф, а я?

Он посмотрел на меня прищурившись.

– Нет, ты останешься в стороне.

– Я хотел посмотреть. Хоть постою рядом, слово даю, из машины не выйду.

– Тебя там менты снова заметут. Ты и так за последние три дня у них возникаешь, как прыщ на носу.

– Шеф, пусть кто-нибудь из наших меня прикроет. А номера я затру.

– А машину ты тоже перекрасишь?

– Кстати, о машине, двери кто менять будет? Учти, у меня денег нет. Одно спасение – Аркадия кормит, а то бы ноги протянул. Только на бензин и хватает.

Получали мы и в самом деле не ахти. Но я-то был богат, богаче, чем Шеф вместе с Основным когда-либо будут, и мог бы выписать себе кое-что из Берлина. Но все это я сообразил уже после того, как высказал.

Шеф это тоже, кажется, вспомнил, потер пальцами лоб и разрешил:

– Ну ладно, можешь там быть, но не светиться. А о машине не беспокойся. Сегодня же, если удастся, поменяем.

Я кивнул, взялся за руль, мы поехали. Медленно, как катафалк с пешим сопровождением. А Шеф принялся по своему сотовику кому-то звонить, объяснять про машину и про документы. Документы обещали привезти вечером, а машину соглашались дать прямо тут же, на Котельнической набережной, примерно там, где я в трамвай врезался. Там же Шеф решил забрать мою серую «волжанку» и отогнать ее в ремонт.

Когда он кончил эти организационные труды, у меня появилась одна идея. Я спросил:

– Шеф, ты на что рассчитываешь с сатанистами?

– Если повезет, найдем оружие. И повяжем всю банду.

Я деланно рассмеялся.

– Шеф, сейчас за оружие не сажают. Находят таких громил, что только в смирительной рубашке их держать, с целыми арсеналами на хазе, под полой, в карманах – да как угодно. А появится адвокат, и через час клиент на свободе.

Шеф кивнул.

– Ну, этих мы не выпустим. За оружие уже будет три года. Начнем следствие. А если кого-нибудь расколем, то пойдут под бандитизм. Тут уж можно порезвиться, от суда не уйдут.

Я все-таки в такой благоприятный исход не верил.

– Ну, ты как хочешь, а мне кажется, у них не будет не то что бандитизма, а даже статьи. Адвокат на суде скажет, что это была игра, инсценировка артистических натур – и больше ничего. Свидетели отопрутся, на жертву, если такая и объявится, накинут узду компромата какого-нибудь, хоть из песочницы детского садика отроют, и все. Дело закроют. Ну, в крайности, свалят на стрелочника.

Шеф вдруг раздражился.

– Да знаю я все. Но что-то делать надо?

– Нужны трупы, на месте.

Он посмотрел на меня почти с ненавистью.

– Ты что же, хочешь ждать, пока они жертву эту захарят, а потом разрубят, и тогда мы в белых смокингах?..

– Нет, Шеф, не так. Жертву спасать – наш прямой долг. Я спать не смогу, если что-то выйдет не так, честно. Но нужен труп, хоть один. И он будет, если вперед пустить меня.

Он посмотрел на меня, как на полоумного.

– Ты что, в ниндзя играть задумал? Один против всех?

– Никаких тайн, я появлюсь в открытую. Они увидят одиночку, решат, что от меня смогут избавиться, и я уложу хоть одного. Вот тогда все будет чисто для любого суда.

Шеф думал долго. Мы успели поменяться машинами, и я уже примерялся нырнуть в салон новой «Волги», когда он сказал:

– Значит, так, ты в Малине не будешь. Это приказ.

– Шеф, я это все раскопал…

– Тебя там не должно быть. Предупреждаю.

Я влез в машину, но он наклонился к открытой двери, сурово, начальственно посмотрел на меня и добавил:

– Замечу – замету, как соучастника. Пойдешь второй срок мотать.

Хлопнул дверью. Ну, в эту угрозу я не верил ни мгновения. Но придумать что-то теперь следовало. Например, получить приглашение от ментов, которые пойдут на это дело.

И лишь подъезжая к особнячку Аркадии, я решил с ментами тоже не связываться. Они нас не любили почти так же, как мы их. Поэтому они скорее всего заложили бы меня еще до операции.

Я посигналил, объяснил Воеводину, что теперь буду на новой машине, а когда он растащил створки – въехал в наш дворик, раздумывая, как хорошо, что гордость из меня начисто вышибла зона и я действительно знаю, как сохранить задницу, отступив. Хотя не сомневался, что должен увидеть, как менты напортачат, проводя операцию в Малине. В том, что они напортачат, я тоже не сомневался.

По машине, припаркованной в самом углу дворика, я понял, что Березанский еще тут. Кстати, из-за этой машины мне пришлось маневрировать чуть не четверть часа, пока он не выскочил, увидев мои мучения в окошко, и не поставил ее более приемлемым образом. Но я не успел его даже поблагодарить, он убежал наверх, лишь махнув рукой, что, мол, все в порядке.

Я поднялся к себе, таща пук бумаг, которые мне дал Шеф, и вдруг Воеводина передала мне предложение спуститься к обеду, который сегодня состоится чуть позже обычного. Я быстро вымылся, переоделся и спустился.

Березанский выглядел утомленным, Аркадия тоже, но ее даже утомление странным образом красило. Если бы я был поэтом средневековья, я бы вообразил за этой усталостью некую утонченную работу духа, а если бы был ловелас прошлого века, то представил бы, что она занималась любовью несколько часов кряду и измоталась.

Снова посуда, еда, от которой представить себя во Франции не очень трудно, и тихие голоса людей, о которых я почти ничего не знаю, но которые все время приглядываются ко мне с таким любопытством, что приходится носить маску равнодушия или надменности.

– Вы выяснили что-нибудь сегодня? – спросила Аркадия.

Я посмотрел на Березанского. Было бы разумным потолковать с ним, узнать, что он знает. Веточка вполне могла доверить ему что-то. Но я почти был уверен, что стоит мне обратиться к нему прямо, он побежит консультироваться у Аркадии. Пусть уж лучше Аркадия сама дозревает и поведает что-нибудь из того, что могло мне пригодиться.

Но произвести на него впечатление было необходимо. И я рассказал, не опуская некоторые живописные подробности, как метелил Жалымника, а потом гонялся за ним по всей Москве. Искоса посмотрев на адвоката, я понял, что на него это произвело необходимое – или требуемое – впечатление. На Аркадию, впрочем, тоже.