Проклятие ульфхеднара - Елена Счастная

— Много ты выпила?

— Достаточно, — она попыталась высвободиться.

Хриплое дыхание Лейви заставило всех снова обратить взоры к нему. Рагна что-то шептала, хватая его за руки.

— Нам нужно противоядие, — Ингольв отпустил Асвейг. — Я позову брути. И надо сказать конунгу. Наверняка, Мёрд…

Он замолчал, сжав зубы.

— Нет от него противоядия, — едва слышно проговорила рыбачка, не поворачиваясь. — Кажется, болиголов в воду добавили.

Лейви скрутило едва не узлом и обильно вырвало на пол.

— И что же теперь, дать им умереть? — Ингольв направился к двери, твёрдо намереваясь что-то сделать.

— Стой, — бросила ему вслед Рагна и встала, заметно изменившись, словно и правда теперь на её месте другой человек оказался. — Я попытаюсь помочь.

Эльдьярн громко вздохнул, потёр лоб. По его лицу читалось, как сильно ему не нравится то, что сейчас будет происходить. Блефиди, просто опасаясь помешать, отошёл и, усевшись за стол, заглянул в почти пустой кувшин.

— Силы свои будешь тратить, — великан словно в глупости рыбачку укорил. — Не удержишься здесь.

Рагна не стала ничего отвечать. Только волосами тряхнула решительно. Асвейг медленно села на свою лежанку, чувствуя, как нарастает тошнота и в глазах начинают плясать серые пятна. Далёкими пока отголосками по телу начали проноситься первые всплески боли, словно струны — острыми пальцами — задевая мышцы. Ингольв, передумав уходить, озабоченно посмотрел на неё быстро подошёл, сел на корточки напротив и накрыл её сложенные на коленях ладони своими.

— Как ты?

— Не знаю, — она осторожно переплела пальцы с его. — Пока…

— Прости меня, — невпопад шепнул Ингольв, как будто был как-то виноват в случившемся. — Я не должен был.

Лейви становилось всё хуже. Рагна уже вернулась к нему, но казалось пока, словно ничего не делает, хоть губы её беззвучно шевелились.

— Чего ты ждёшь? — уже не выдержал и Змей.

— Я поймаю его за гранью, — уже будто не отсюда донёсся голос фюльгьи.

Тяжёлое дыхание скальда заполняло как будто и Асвейг изнутри. Она пыталась держаться, неосознанно доверяя Рагне. Пытаясь не терять надежды на то, что та сумеет помочь. Только для этого, получается, надо умереть? Тихое бормотание фюльгьи разрушило напряжение во всём теле, словно она дотягивалась до всех сразу. Страшная судорога пронеслась по телу. Асвейг зажмурилась и только краем сознания поняла, что падает, не в силах управлять собой. Воздух не хотел вливаться в онемевшие лёгкие, тошнота стала невыносимой.

Она, уже рухнув в руки Ингольва, попыталась уцепиться за край ускользающей реальности. Выпитая вода бросилась наружу, Асвейг закашлялась, едва не захлебнулась и провалилась в черноту.

Но та неожиданно сменилась вдруг ярким светом, будто внезапно наступила зима. Так и показалось поначалу, но оказалось, что вокруг, в необычном месте, что напоминало луг, просто всё поросло белой травой. Или попросту бесцветной. Она не колыхалась ни от единого порыва ветерка и выглядела стеклянной. А посреди этого бесконечного, тонущего в потоках сияющей дымки поля стояла девушка в светлых одеждах. На поясе её висел меч, поблескивая от невидимого солнца. И она точь-в-точь походила на Рагну. Только была бледнее её и как будто полупрозрачной.

— Значит, ты всё же его фюльгья.

Девушка покивал и вдруг оказалась гораздо ближе, не сделав и шага.

— Когда пришёл Фенрир, мне не осталось места рядом с Ингольвом и я решила, чем торчать здесь, между мирами, так лучше помогать ему в человеческом обличье.

— И как ты поможешь сейчас мне? — Асвейг чувствовала лёгкий холод, что тонкими нитями струился от фюльгьи в стороны.

— Я не пущу тебя дальше. Туда, куда уходят после смерти. А когда яд перестанет действовать, ты сможешь вернуться назад.

— А как же ты?

— Возможно, я тоже смогу вернуться, — девушка печально усмехнулась. — Мне хотелось бы увидеть тебя и Лейви здоровыми снова. Я даже привыкла к вам. Это странное чувство. Человеческое.

Асвейг вновь огляделась и увидела тропу среди этой неподвижно-хрустальной травы. Невыносимо захотелось пойти по ней и узнать, что там в конце. Но ледяная ладонь фюльгьи сковала запястье.

— Не сопротивляйся. Ты нужна ему. Поэтому слушай меня…

В эту ночь никто не спал. Только Рагна, кажется, пребывала в странном забытьи, да только с открытыми глазами. Словно оставила тело здесь, а дух её унёсся куда-то далеко. Но надо было отдать ей должное: Асвейг и Лейви ещё были живы. Не пришлось идти выспрашивать травы: все оказались против этого. Да и, если верить словам рыбачки, которые она повторила не раз, то никакие снадобья всё равно не помогут. И выпить их отравленные уже не смогли бы. К тому же, негоже поднимать шум: ни к чему конунгу раньше времени знать о том, кого Ингольв собрался обвинить в случившемся. Хватит и слухов, что всё больше расползались по поместью. Конунг присылал своих людей — узнать, не нужно ли чего, какой помощи в таком несчастье. Но грозный вид Ингольва и остальных мужчин быстро отбил охоту любопытствующим шататься туда-сюда с праздным интересом.

Ингольв сидел на краю постели Асвейг, привалившись спиной к стене и безразлично смотрел на то, как догорают поленья в очаге. Эльдьярн, хоть и тоже не укладывался, а всё равно задремал, свесив голову на грудь. Блефиди так и сидел за столом, уперев ладонь в висок. Время от времени он касался перевязанного плеча, но на вопрос, как себя чувствует, только морщился. Всё ж за последний день ему заметно полегчало.

Ингольв то и дело одёргивал себя, чтобы не пойти к Мёрд, не потребовать с неё ответа тотчас же: больше такую подлость совершить было некому. Но лучше обвинить её во всём утром, перед глазами многих людей — пусть собственный муж судит её за всё. Теперь жалостливый вид, с которым она приходила недавно, её мольбы и уговоры — всё казалось только уловками. Он даже подумал было, что воительница изменилась, что душа её наконец стала мягче. Но нет: первый же день, и она уже снова пытается избавиться от той, кого всегда считала соперницей.

Показалось, к утру дыхание Лейви и Асвейг стало ровнее. Тело девушки, которое то и дело скручивало судорогами, расслабилось, хоть отголоски боли всё равно изредка проносились по нему. Ингольв тогда сжимал её холодную ладошку в своей и корил себя за то, что сделал днём. За то, что обрушил на неё столько грубости. И что только на него нашло? Но в тот миг страшная ярость не позволяла мыслить разумно. Жаль, что сделанного не воротишь.

Ему так и не удалось заставить себя хотя бы закрыть глаза, пусть ничем ни Асвейг, ни побратиму он помочь не мог. Самые тихие шорох, вздох, скрипение скамьи заставляли его вздрагивать в ожидании, что кто-то из них очнётся. Но самым ранним утром, когда обычный шум поместья ещё не заполнил двор, раздался размеренный стук в дверь. Сразу за этим внутрь заглянул Гагар. Он непонимающе нахмурился, заметив, что никто не спит и все почему-то сидят и молчат. Прошёл дальше, поглядывая на застывшую в неподвижности Рагну.