Самый Странный Бар Во Вселенной - Флетчер Прэтт

Поймите, у доктора Бронка нет возможности наблюдать за каждым из тысяч людей, которые приходят на его лекции, – разве что эти люди будут как-то выделяться среди прочих. Но случай в Вустере был просто кошмарным, потому что в тот момент доктор Бронк понял, что необычные слушатели его не покинули после отказа от чтения «Волшебников и духовных лидеров». Они просто следовали за ним и вслушивались в его голос, выжидая, пока сказанное им во время одной из лекций не окажет на них желаемого воздействия.

В Олбани он снова почувствовал себя в безопасности – он читал «Завтрак в Вифлееме»; но в Утике, где он выступал с «Плаванием по следам святого Павла», четверо слушателей покинули зал все той же странной походкой. Когда он выступил в Бингемтоне с «Героями Крестовых походов», этих людей стало уже восемь.

Он сумел закончить этот тур, добравшись до Буффало и постаравшись не привлекать особого внимания слушателей к своим «поклонникам». После короткого перерыва доктор Бронк отправился в поездку по Тихоокеанскому побережью. Здесь не было никаких происшествий – только в Лос-Анджелесе почти треть его аудитории подверглась воздействию «зомби-эффекта». К счастью, эта лекция оказалась последней в году; он решил, что справился с проблемой – по крайней мере, в случае с теми зрителями, которые по уровню превосходили жителей Лос-Анджелеса, – и отправился на пароходе в Рим, где провел лето за сочинением новой лекции.

(Доктор Бронк сильно рыгнул и движением руки показал, что ему нужен еще один стакан.)

Да, Фабиан, я знаю. Мистер Коэн об этом позаботится. Осенью доктор должен был провести следующий тур – по Огайо, Кентукки и Теннесси. Кажется, все начиналось в Коламбусе, не так ли, Фабиан? Доктор Бронк только что приехал в город и разместился в гостиничном номере; он собирался с силами перед выступлением – и тут раздался телефонный звонок. Звонил мужчина, говоривший с сильным южным акцентом. Он сказал, что слышал лекцию доктора Бронка в прошлом году и хотел бы обсудить с ним некую теорию. Теория сводилась к тому, что мир на самом деле был сотворен в 1932 году и был заполнен вещами и людьми, которых наделили воспоминаниями о предшествующих временах. Подобные вещи нередко случаются с лекторами, словам которых верят, и доктор Бронк воспользовался стандартным способом защиты – он сказал, что он занят и с кем-то беседует. Но мужчина был настойчив, и доктору Бронку пришлось вступить с ним в разговор. Через пару минут он задал какой-то полуриторический вопрос, который заканчивался словами «не так ли?» или как-то похоже, и с некоторым удивлением обнаружил, что не слышит ответа. Он пару раз повторил «Алло!», но ответа по-прежнему не дождался. Трубку не повесили – щелчка не было; просто на том конце провода никто не отвечал. Той ночью…

(«Та ночь была настоящим кошмаром, – сказал доктор Бронк. – Едва я об этом подумаю – мне тут же хочется выпить».)

Да, это, должно быть, было ужасно, Фабиан. В аудитории появилось по меньшей мере два десятка людей с бледными лицами; и, хотя лекция была новой, только что составленной в Риме, «Дети катакомб», все эти люди встали и вышли из зала, шагая как лунатики. Они, очевидно, обострили чувствительность, изучая записи голоса доктора Бронка. А может быть, за лето, проведенное в Риме, голос обрел дополнительную глубину и силу, необходимые для легкого достижения эффекта зомбирования, – неважно, какие именно слова произносились.

В Дайтоне доктор Бронк обнаружил, что количество его «особых слушателей» возросло; в Цинциннати, где он читал «Завтрак в Вифлееме», надеясь спастись от них хотя бы на один вечер, доктор Бронк понял, что зомби настроились и на эту лекцию. С тех пор он дал всего лишь одну публичную лекцию – в Лексингтоне, после чего телеграфировал Макферсону и Кантору, что у него начался серьезный нервный срыв и оставшиеся выступления придется отменить. Он…

***

– И это не самое худшее, мой друг, – проговорил доктор Бронк; судя по голосу, его эмоциональное состояние несколько улучшилось. – Это вообще не важно. Они постоянно звонят мне; и днем, и ночью они все пытаются до меня дозвониться. Они спра… спрашивают: где находится гора Гибеон? Куда Иосиф вел израильтян? Друзья мои, это заговор: они заставляют меня говорить до тех пор, пока не обрывается связь. Они ищут меня на людных улицах, они являются в своих саванах неведомо откуда. Они уничтожили мое дело; они мешают мне нести радость многим душам, которым так необходима духовная поддержка. Они создают общества и осаждают моих агентов предложениями о выступлениях – они называют себя «Тайными адептами Сент-Луиса» и «Лос-анджелесским обществом мадам Блаватской». Они предлагают мне невероятные суммы, чтобы я потворствовал…

Он заговорил чуть громче и даже поднял руку в привычном ораторском жесте. Но внезапно доктор Бреннер воскликнул:

– Взгляните!

Два игрока в безик, сидевшие в задней части помещения, отложили карты. Вытянув руки в стороны и глядя прямо вперед немигающими глазами, они пошли к двери, высоко поднимая и очень медленно опуская ноги.

Той ночью в баре Гавагана было очень тихо. Кудрявый мистер Китинг из библиотеки и доктор Тоболка обменивались мыслями о чем-то представлявшем интерес лишь для них, держа в руках стаканы ржаного с содовой и сливовицы соответственно. Тут в бар вошел мужчина средних лет, державший под мышкой пакет.

Он был одет в опрятный синий костюм и носил очки. Мужчина подошел к стойке со словами:

– Мистер Коэн? Меня зовут Смит. Мне сказали, что вы можете помочь решить одну небольшую проблему.

Мистер Коэн вытер ладони о свой передник и пожал руку посетителя.

– Рад с вами познакомиться. Что вам угодно?

– Я хочу найти чешского волшебника, и мне сказали, что если его и можно обнаружить, то исключительно с вашей помощью.

Мистер Коэн потер пальцами щеку и произнес:

– Доктор Тоболка был бы как раз тем человеком, который вам нужен, окажись он только волшебником. Увы, он не волшебник.

Курносый Тоболка обернулся к Смиту:

– Речь обо мне. Может, выпьете и объясните, зачем вам нужен чех? Разве швед или аргентинец не смогут вытащить кролика из шляпы?

– Я говорил именно о чешском волшебнике, – сказал Смит. – И я не стану сейчас пить – не сочтите за невежливость.

– О, вы говорите о ком-то вроде этого парня, Теофрастуса В. Абариса, – сказал мистер Коэн. – Он был больше похож на грека; думаю, не стоило бы вам с ним и знакомиться. А зачем вам нужен кто-то вроде него?

Смит осмотрелся по сторонам.

– Вот об этом, к сожалению, я прямо сейчас рассказать не могу, – сказал он, – ну, до тех пор, пока не отыщу того, кто мне нужен.

– Возможно, вы уже и нашли его – только не одного человека, а целую команду, – заметил Китинг. – Я очень долго изучал магию у себя в библиотеке, а доктор Тоболка – самый настоящий чех.

Смит уставился на Китинга и замер.

– Ну что ж, здесь или нигде, – произнес он. – Могу ли я узнать ваши имена, джентльмены?