Призрак со свастикой - Александр Тамоников

— Над кем смеются, кретины? — буркнул Котов, когда состав пронесся мимо. — Над собой же смеются, недоразвитые…

Верест спохватился, вскинул руку с часами. «Вы мне только крушение поездов не устройте, — вспомнил он слова вокзального коменданта, вручавшего ему график движения. — Не забывайте убирать дрезину с путей. А то однажды не убрали — паровоз протаранил, хорошо, что с рельсов не сошел».

— Стоп, машина! — гаркнул Павел. — Все наружу, убираем эту хрень с дороги.

Оперативники спрыгнули на насыпь. 650 кг — не подарок на день рождения, поднять трудно, но переставить, меняя точки опоры, можно. Навалились на один конец, приподняли, перенесли за рельсы. Всем гуртом переместились на другой угол. «Раз, два, взяли!» — и его перетащили за пределы шпальной коробки. Снова то же самое, чтобы сдвинуть еще дальше. На всю операцию — четыре минуты. График движения поездов с горем пополам, но выдерживался. Поезд опоздал всего лишь на восемь минут — шумный багажно-пассажирский состав. Прогремели две открытые платформы в хвосте состава. Раньше в таких на запад переправляли дальнобойные гаубицы, а теперь приспособили для перевозки контейнеров с трофейным барахлом…

— Ставим обратно это несчастье, — скомандовал Верест. — Нам повезло, товарищи офицеры, попадаем в «окно». Целых три часа можно не вслушиваться и не нервничать.

Это была хорошая новость. Дрезину установили обратно на рельсы, отдышались.

— А как обратно-то поедем? — выдохнул Окулинич. — Заднего хода у этой хреновины вроде нет.

— Ворочать будем, — ответил Котов. — Переворачивать на триста шестьдесят. Или не мужики мы?

— На сто восемьдесят, — поправил Павел. — На триста шестьдесят перевернешь — так и будет. Не рано ли, товарищи офицеры, собрались в места постоянной дислокации?

— Да нам-то некуда спешить, — пожал плечами Звягин, — а вот тебя в славном городе Креслау помнят и ждут.

— Поговорить больше не о чем? — разозлился Верест. — Все дела уже переделали, 300 тонн золота уже нашли?

— Скока-скока? — оторопел Котов.

— Даже не представляй, — махнул рукой Звягин. — Мозг сломаешь, и воображения не хватит.

Теперь вели дрезину Верест со Звягиным. Начинался горный участок трассы, большая скорость здесь не требовалась. Места были безлюдные. Скалы уплотнялись, высились монолитами вдоль насыпи. Кое-где наблюдались последствия осыпей, но дорогу проектировали грамотно — колее последствия камнепадов не угрожали. Скорость снизилась до десяти километров в час. Бойцы разобрали автоматическое оружие, кончилась необходимость изображать железнодорожников. Павел разделил обязанности — «велосипедистам» теперь вменялось осматривать окрестности на предмет засад, остальным — высматривать что-то необычное рядом с полотном. Несколько раз Котов или Ромка спрыгивали на шпалы, пропахивали носом подозрительные, с их точки зрения, участки, потом бегом догоняли. Скорость дрезины снизилась до скорости пешехода — шесть километров. Время пока терпело — светлый день сохранялся до девяти вечера.

На отдельных участках скалы отступали, образуя поляны и пустыри с проплешинами. За знаком «269 км» по правой стороне пришлось остановиться. В существующий путь по дуге втекала дополнительная колея. Возвышалась покосившаяся рукоятка стрелочного перевода. Оперативники рассыпались, чуть не ползком исследовали местность. Колея втекала в горы. Сохранились вкопанные в землю проржавевшие информационные щиты. Надписи на них почти не читались. Здесь был карьер или шахта. Но пришлось отказаться от этой идеи. Стрелочный перевод не функционировал много лет, полотно продавилось, рельсы проржавели и вспучились. Врезанная ветка благополучно пропадала под сорняками. За скалой колею перегородила куча ржавых вагонеток, за ней высилась гора — что-то вроде отвала. Колея терялась во внутренностях возвышенности — проход туда завалило «бесполезными» ископаемыми. Оперативники внимательно осматривали каждый метр. Присутствие человека никуда не скроешь, если люди тут недавно были, то даже самые опытные оставят следы. Но ничто не указывало на недавнее посещение. Оперативники выбрались из скал и вернулись к дрезине.

Осматривать приходилось оба откоса. На участках, где не было ничего интересного, дрезина разгонялась, на других плелась черепахой. «Хвоста» не было: дважды Верест уходил назад, ждал за поворотом, приготовив оружие. Это было странно. Другой дороги в данной местности быть не могло. Но не почудилась же слежка прошедшим утром!

Встречный поезд чуть не привел в замешательство. Прогрохотал, как «Летучий Голландец», скрылся за поворотом. Окулинич передернул плечами, спустился с насыпи, подобрал пустую водочную бутылку, уставился на нее с каким-то туговатым интересом и, пожав плечами, произнес:

— Водка была. А сейчас пусто.

— Подумаешь, водка, — фыркнул Звягин. — Водка водится везде, где водятся русские. Русские в Нижней Силезии есть? Есть. Значит, и водке быть. С поезда выбросили, выпили и выбросили. Не смотреть же на нее.

Следующую остановку сделали у километрового знака на другой стороне. «338 км» — извещала табличка со стороны Зальденбурга. Павел задумчиво ее разглядывал. Шесть километров еще пройти, а потом ползком, осматривая каждый клочок местности…

Дрезина медленно пробиралась на запад. Скалы уплотнялись, громоздились в сущем беспорядке. Временами создавалось впечатление, что они нависают над дорогой. Проходы между ними визуально не ощущались, там все было завалено камнями. Природа Нижней Силезии наглядно демонстрировала, что может быть и суровой. Еще одно заброшенное предприятие. Узкоколейка, ржавые ворота. Звягин бросил, чтобы подождали, побежал к воротам, качая на всякий случай «маятник». Несколько минут гремел какой-то ржавый металлолом, хрустело трухлявое дерево. Потом он прибежал обратно с круглыми глазами, сообщил, что за воротами в яме целое кладбище — кости животных вперемешку с человеческими костями и пара скалящихся черепов. «Долго же еще дерьмо разгребать после фашистов, — мрачно подумал Павел, налегая на педали. — Тайные могильники, опытные лаборатории, где кого только не скрещивали, секретные цеха военной промышленности». А еще у немцев была традиция: самую тяжелую работу на секретных объектах выполняли военнопленные и узники концлагерей, после чего их расстреливали и зарывали экскаватором…

Дрезина проследовала 333-й километр. Характер местности не менялся. Скалы подползали к дороге — какие-то изглоданные, иссеченные расщелинами. Поблескивали прожилки минеральных отложений. Скорость снова упала, от напряжения болели глаза. Как назло, приподнятая над местностью насыпь стала сглаживаться, труднее поддавалась осмотру. 332-й километр… Окулинич и Котов спрыгнули с дрезины, пошли пешком под насыпью. Железная дорога плавно извивалась между скальными массивами. Поезда здесь снижали скорость. Навстречу прополз короткий товарняк с цистернами. Павел посмотрел на часы. Минут через сорок надо убирать дрезину с пути, пропускать литерный состав на Берлин (важные лица, говорят, проедут). Дрезина прошла поворот. До «верстового» столбика оставалось метров пятьсот. Прямая дистанция — на этот раз довольно длинная, — следующий изгиб примерно через версту…