Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова

  – Но… я не изменяла тебе! – Лали залилась отчаянными слезами. – Не изменяла!

  – А это что? – он порывисто махнул рукой в сторону телефона, зажатого в женской руке с маникюром того же оттенка, что и платье, заказанное в Милане специально для помолвки. – Кто этот Захар?

  – Закари! Его зовут Закари! И у нас ничего не было, уже давно не было! Я никогда не изменяла тебе и не изменила бы никогда, даже с Закари!

  Даже. Блядь. С Закари. Дамир зажмурил глаза.

  – Кто он? – Он резко встал, прошёлся по комнате, выравнивая дыхание, хотелось орать матом, отборным, распустить руки, смешать лгунишку Ла-Ли с дерьмом собачьим!

  – Мы учились вместе в Сорбонне…

  – Дальше?

  – Я работала у него, полгода.

  – Дальше?

  – Он был… моим первым мужчиной…

  – И?

  – Я уехала, он остался во Франции…

  – Дальше?

  – Дальше ничего! Ничего! Ничего! – Лали захлёбывалась слезами, настолько отчаянными, горькими, что Дамир остановился.

  Посмотрел на девушку. В ней роста метр семьдесят, а веса едва ли пятьдесят пять килограммов. Он может передавить её одной рукой, сломать, размазать по стене, а она не будет сопротивляться.

  – Ничего? И поэтому он пишет тебе?

  – Прочитай, - она протянула телефон. – Прочитай сам. Я не отвечаю ему никогда. Никогда!

  – Но и в чёрный список не ставишь…

  – Я… я люблю тебя!

  – Лали! Хватит! Просто скажи, кто этот Закари, и мы закроем этот вопрос!

  – Ты бросишь меня? – в каком-то первобытном ужасе, испугавшем Дамира, простонала девушка. – Бросишь? Пожалуйста, не говори отцу про Закари, что угодно придумай, скажи, что застал меня с мужчиной, с двумя… даже тремя. Что угодно скажи. Хочешь, ударь меня, но не говори отцу про Закари…

  – Ты в своём уме? – Дамир отпрянул. – Какими мужчинами? Кто такой этот Закари?

  – Закарийя, его зовут Закарийя, он из влиятельной семьи родом из Ирана.

  – Вот как? Его родители против твоей скромной кандидатуры? Ты решила, что раз не подходишь Закарийя, то сойдёт Дамиру?

  – Они не против, мой отец против. Он заставил меня уехать из Франции, познакомил с тобой, потому что ты подходишь, а Закари – нет.

  – Что не так с этим парнем?

  – Отец считает, что я слишком увлеклась работой, бизнесом, что Закари плохо на меня влиял, что из-за него я отказывалась выходить замуж, рожать детей… я часто говорила, что это рано, и что это глупости. Патриархат, глупые, старые устои, не стоящие внимания, доказывала, что тоже могу чего-то добиться в жизни.

  – Он отказывался жениться на тебе?

  – Нет! Мы вообще об этом не говорили. Мы просто… были вместе. Закари настаивал на моём дальнейшем обучении, говорил, что я талантливая, понимаешь? Нашёл курсы в Англии…

  – То, что ты говоришь, не может вызвать гнев отца, - здравомыслящего отца. Дамир, положа руку на сердце, не мог дать гарантии, как бы отреагировал Арслан Файзулин, откажись любая из его дочерей от привычной роли жены и матери в пользу сомнительного бизнеса.

  – И ещё… там история была, с несовершеннолетней моделью, она обвинила Закари в домогательстве на вечеринке на его яхте. Случился огромный скандал, дело замяли только благодаря вмешательству его семьи, но всё неправда. Я была там, на яхте, и точно знаю, что он не домогался. Отец слышать ничего не хочет, он забрал меня и привёз домой. Сказал, что это позор, что не позволит мне встречаться с таким низким человеком, что с меня достаточно свободы и он ошибся отправляя меня в Европу! И особенно, закрывая глаза на Закари!  – Лали выкрикивала всё это в лицо Дамира, а он думал, что сошёл с ума. Тронулся, психика не выдержала и засбоила.

  – Хорошо, ложись спать, – наконец, выдавил из себя Дамир. – Я на улицу. Не знаю куда. Утром я отвезу тебя в аэропорт.

  – Ты скажешь отцу? – перепуганная, бледная, при этом всё равно идеальная, с безупречным макияжем Алия Долматова, спросила перед самой регистрацией. До этого они не произнесли ни звука.

  – Нет, Лали. Я ничего не скажу ни твоему отцу, ни своему. Пока не скажу. Реши сама, под каким соусом подать наше расставание. Я не желаю воспитывать чужих детей. Даже думать об этом не хочу.

  – Но я не изменяла тебе! И не изменю…

  – Я должен быть уверен, что дети рождённые тобой – мои дети.

  Всё, что ответил Дамир. И это единственное, что интересовало его на тот момент.

  Море и море. Вода. 

 Эля. Наши дни. Южное побережье

  Сухой кашель, казалось, разрывал горло, в лёгких саднило, бронхи грозили выскочить наружу. Эля выбежала на улицу, когда поняла – приступ будет долгим. Запивала водой, заедала леденцами от кашля и обыкновенными мятными конфетами – ничего не помогало. Благо, последняя на сегодняшний день клиентка не пришла. Иначе случилась бы катастрофа, а так – прокашляется в сторонке, подышит свежим воздухом, и пройдёт.

  Наконец, приступ утихомирился – горло саднило, в носу щипало, а на глаза наворачивались слёзы, но кашель прошёл, обошлось без удушья… Обошлось, одним словом.

  – Эль, – Марина с жалостью посмотрела на зашедшую Элю, непрекращающийся дождь намочил волосы девушки, белую форменную блузку и юбку, – совсем плохо, да?

  – Всё отлично, – через силу, стараясь изо всех сил выглядеть беззаботной, ответила Эля.

  – Я чай заварила, – администратор махнула в сторону «кухни» – небольшого помещения внутри салона, где можно было перекусить, там стояли миковолновка и электрический чайник. Мастера время от времени скидывались на печенье, чай, кофе, так что всегда имелся стратегический запас сухого пайка.

  – Спасибо.

  – Больше никого сегодня тебе ставить не буду, – Марина кивнула, сочувственно проводив девушку взглядом. – Просто досиди до конца смены, чтобы Дима не вонял.

  – Спасибо, – говорить ещё было больно, голова продолжала кружиться, разговаривать не хотелось совсем, но промолчать было бы свинством. Эля искренне поблагодарила за заботу и поспешила спрятаться на кухне.

  Она обращалась к врачам, те обследовали, выписывали лекарства, снова обследовали, но причину так и не находили. Кто-то говорил – последствия пневмонии, перенесённой на ногах, кто-то сетовал на аллергию (которую не обнаружили, к слову), были и те, кто отправлял к гастроэнтерологу или кардиологу, но все, как один, советовали сменить работу. Сходились на том, что Эле лучше не работать мастером маникюра – ногтевая пыль, растворители, обезжириватели, гель-лаки, всё это усугубляет проблемы со здоровьем.

  Можно подумать, у Эли был выбор. Маникюрши зарабатывают больше врачей и уж точно больше продавцов, бухгалтеров и менеджеров средней руки. И кто возьмёт бухгалтером или менеджером одинокую мать с образованием «школа и коридор»? К тому же, работа в чистеньком офисе – это всегда пятидневка, с девяти до шести, а ей удобнее сменный график. Она Серафиму видит, успевает что-то дома сделать, и подрабатывать удаётся. Устроилась на местное швейное производство. Частный предприниматель открыл контору по пошиву рабочей одежды, пользующейся популярностью. Заказов много, ночная смена всего шесть часов, оплата сдельная – очень удобно в Элиной ситуации. Благо, есть детский садик и добрая соседка, всегда готовая приглядеть за Серафимой. Свои внуки у той живут в Подмосковье, Питере, Беларуси, кто где из детей устроился, вот она и прикипела к Серафиме. Эля никогда не отказывалась от любой помощи. Никогда не просила, но и не отказывалась. Она не гордая.