Дневник. 1873–1882. Том 2 - Дмитрий Милютин

Сегодня после развода поехал я отдать визит английскому послу, который заезжал вчера ко мне, предупредив о своем желании познакомиться со мной. Я нашел лорда Дефферина в самом любезном настроении; почти целый час мы беседовали, сперва о предметах житейских, но потом перешли на политику, а потом, наконец, он вызвал свою жену и представил меня леди Дефферин. Если б можно было придавать серьезное значение маниловским речам английского посла, то нечего было бы и желать лучшего: Россия и Англия были бы как Барбос и Полкан крыловской басни. Но, к сожалению, между этими речами посла и действительною политикой английских министров нет ничего общего. Когда я уходил от лорда Дефферина, он настойчиво просил, чтобы между нами установился откровенный и дружеский обмен мыслями.

После визита английскому послу было у меня совещание по китайским делам. Принимали в нем участие Грейг, Гирс, барон Жомини, Бютцов (посланник наш в Пекине) и Мельников (управляющий Азиатским департаментом); со стороны же военной – граф Гейден, Обручев, Казнаков (генерал-губернатор Западной Сибири), полковники Куропаткин и Каульбарс. Совещание продолжалось почти три часа. Главный вопрос состоял в том, должны ли мы непременно возвратить Кульджу китайцам, и если должны, то какие за это выговорить для себя выгоды в наших отношениях с Китаем. Пришли к заключению, что достоинство государства требует от нас честного исполнения обещания, неоднократно повторенного, – возвратить Кульджу, но не прежде, чем добившись от китайцев положительных уступок, как по некоторым вопросам торговым и по удовлетворению многих прежних наших претензий, так и по исправлению нашей границы с Китаем к северу от Тянь-Шаня, а в особенности по обеспечению участи народонаселения уступаемой нами китайцам Илийской области.

5 марта. Понедельник. Во время обычного моего по понедельникам приема в канцелярии министерства приехал ко мне граф Шувалов, только что прибывший из Лондона на короткое время. Он пробыл у меня довольно долго, и, конечно, разговор шел исключительно о настоящем положении дел на Балканском полуострове. Граф Шувалов горячо поддерживает необходимость смешанной оккупации (occupation mixte) Восточной Румелии, против чего восстает канцлер. Может быть, граф Шувалов и прав; до сих пор не придумали другого средства, чтобы устранить вступление в Румелию турок немедленно по выходе оттуда наших войск. Я возражал только против слишком уж ничтожной цифры предположенных союзных контингентов: говорено было всего о 10 тысячах солдат от всех государств вместе. Вопрос этот будет обсуждаться завтра в кабинете государя. Я обещал поддерживать мнение графа Шувалова.

Между прочим он рассказал мне интересные подробности своих разговоров с маркизом Солсбери и князем Бисмарком. Последний явно отвернулся от нас и всецело связался с графом Андраши. По словам графа Шувалова, лорд Дефферин отправился из Лондона в Петербург вовсе без инструкций, почти не видевшись ни с Биконсфильдом, ни с Солсбери, и сам признавался Шувалову, что не имеет определенной программы. В свою очередь, он высказывал, какое встречает затруднение вести дела в Петербурге, не зная, с кем говорить и кто, собственно, ведет дела политические. По-видимому, вчерашний наш разговор, хотя сам по себе весьма поверхностный, показался ему все-таки содержательнее, чем объяснения его с канцлером.

6 марта. Вторник. После моего доклада было у государя совещание, в котором, кроме всегдашних участников, присутствовал граф Шувалов. Главным предметом суждений было предложение последнего относительно occupation mixte. Граф отлично развил свою мысль; напротив, князь Горчаков, горячо возражавший, выказал, более чем когда-либо, совершенную свою немощь. Он горячился, путался и не в состоянии был выразить ни одной определенной мысли. Гирс не разделял мнения графа Шувалова, но молчал.

После довольно продолжительных прений государь решил вопрос согласно с предположениями графа Шувалова и против канцлера. Графу Шувалову поручено вместе с Гирсом редактировать циркулярную телеграмму в смысле согласия на предусмотренную Берлинским конгрессом меру для обеспечения Восточной Румелии по выступлении русских войск (occupation mixte). Князь Горчаков заявил, что предоставит Гирсу подписать циркуляры, так как принятое решение противно его убеждению.

В Комитете министров происходили сегодня продолжительные и горячие прения о предположенных министром путей сообщения мерах к усилению Харьково-Николаевской железной дороги. Адмирал Посьет отличается замечательною неумелостью в делах; ни одно представление его в Комитет министров и в Государственный совет не проходит благополучно: или сильно переиначивается, или вовсе опрокидывается.

8 марта. Четверг. У статс-секретаря Валуева было продолжительное совещание по двум вопросам: во-первых, по предположению моему о преобразовании Медико-хирургической академии, а во-вторых, по предположению графа Толстого о недопущении семинаристов в университеты и другие высшие учебные заведения без особого гимназического экзамена. Предположение об Академии принято всеми весьма сочувственно; однако же и тут Грейг не мог пропустить случая, чтобы своими[46] мудрствованиями, высказанными обычным докторальным тоном, напустить тумана в деле совершенно простом и ясном. Напротив, граф Толстой был неимоверно сговорчив и любезен. Мы с Исаковым не надивимся такой перемене в настроении его. Дело о преобразовании Академии, так давно нас заботившее, может теперь считаться решенным.

10 марта. Суббота. Вчера воспользовался я свободным утром, чтобы посетить Академию Генерального штаба и военно-юридическую. К обеду был приглашен во дворец.

Сегодня после моего доклада было совещание по политическим делам, с участием графа Шувалова. По прочтении некоторых полученных уже ответов на циркулярную телеграмму нашу о союзной оккупации (occupation mixte) граф Шувалов высказал новые свои соображения о том, чтобы предложить занятие Восточной Румелии только австрийскими и английскими контингентами, турецкие войска чтобы не вступали вовсе в Восточную Румелию, а русские – продолжали бы занимать южную полосу княжества Болгарского.

Князь Горчаков и Гирс возражали на это предложение, настаивая на предлагавшихся прежде канцлером платонических гарантиях неприкосновенности и независимости Восточной Румелии. [Я, со своей стороны, согласился с мнением князя Горчакова о невыгодах оставления в Восточной Румелии одних австрийцев с англичанами, но и выказал полное недоверие мое к тем средствам, которые канцлер считает достаточными гарантиями неприкосновенности Восточной Румелии.] Мое мнение состояло в том, чтобы оставаться при прежнем предложении occupation mixte; в случае же положительного отказа некоторых государств принять участие в этой совместной операции, допустить, согласно предложению графа Шувалова, ограничение оккупации лишь некоторыми контингентами, однако же ни в каком случае не менее трех государств.

Государь высказывался в том же смысле, но потом перешел на другой вопрос, который уже некоторое время преимущественно занимает его: предложение державам постановить с общего соглашения, что в случае окончательного распада Турецкой империи не будет допущено занятие Константинополя и проливов ни одною из больших держав. Граф Шувалов находит, что подобное предложение не может быть сделано в форме [гласного] письменного циркуляра; что необходимо предварительно нащупать расположение каждого из заинтересованных кабинетов путем конфиденциальных разговоров.