Бросить Word, увидеть World. Офисное рабство или красота мира - Кристина Тюрмер

Я сглотнула и еще раз порадовалась тому, что иду с Бобом, который благодаря своему спортивному прошлому был асом антимедвежьего развешивания, а «перекидывание веревки через дерево» явно не было моей сильной стороной.

Рейнджер сменил тему. Он сел за компьютер и распечатал нам разрешения на установку палаток, так как в национальном парке палатки можно было ставить только в определенных местах.

«Итак, вы можете ставить палатки где угодно в окрестностях озера Ред-Игл». Я удивленно посмотрела на рейнджера. Я не ожидала, что нам разрешат ставить палатки в такой широкой зоне.

Но, как только он продолжил, моя радость тут же улетучилась. «Там в прошлом году был страшный лесной пожар, и все постройки все равно были уничтожены. В этом году на озере еще никого не было. Мы не знаем, как там все сейчас выглядит и можно ли там вообще пройти». После этих слов он вручил нам два листа бумаги из принтера и лаконично пожелал на прощание: «Удачи!»

Несколько минут спустя мы с Бобом стояли на трассе 89 и пытались поймать попутку в сторону горного перехода горы Чиф, но казалось, что удача отвернулась от нас. Прошел почти час, прежде чем мы наконец остановили машину. В ней было четверо достаточно нетрезвых мужчин. Я скептически осмотрела старый захламленный универсал, а Боб разговаривал с водителем. Будь я одна, я бы ни за что не села в машину к четверым мужчинам. Но в этой ситуации, во-первых, у меня было мужское сопровождение, а во-вторых, у нас не было других вариантов. Но машина была забита полностью, там было уже четыре человека.

«Без проблем, — сказал водитель и посмотрел назад, держа в руках банку пива. — Один из вас сможет сесть на задний ряд, а кто-то поедет в багажнике».

Боб повел себя совсем не по-джентльменски и сел на заднее сиденье, а один из мужчин открыл для меня багажник универсала и взял оттуда банку пива. Все четверо сидевших в машине были индейцами, и нужно было согласиться с тем, что алкоголизм в резервациях — это большая проблема. Только я попыталась более-менее удобно расположиться на куче старых инструментов, как машина со скрипом двинулась с места. Водитель вошел в первый поворот одной рукой, прикуривая второй сигарету. Каждая неровность на дороге приводила к тому, что я билась головой о потолок.

Один из двух мужчин, сидевших на заднем сиденье, предложил Бобу глотнуть пива и, радостно посмотрев на меня, спросил: «Твоя девушка?»

Боб ответил: «Нет», и я могла бы дать ему пощечину, если бы на следующей выбоине не приземлилась копчиком прямо на старый домкрат. Водитель включил радиоприемник, из которого заиграла громкая рок-музыка, и разговоры затихли. Меня трясло почти полчаса. Потом машина внезапно остановилась на половине пути, и четверо индейцев вышли из нее.

Я уже испугалась за свою жизнь, но нам просто сказали: «Здесь нам придется расстаться. Граница через километр, а нам еще нужно привести машину в порядок».

Хорошо, что он это сказал: я была безумно рада, что выбралась из той машины живой. Двое мужчин начали торопливо копаться в своем старом универсале, а остальные двое быстро помочились на соседние деревья. Все банки пива исчезли в багажнике, и универсал отправился в направлении пограничного перехода.

Через пятнадцать минут мы с Бобом дошли до границы, которая здесь была просто размечена просекой. Не было здесь и никакого памятника, отмечающего МГВМ, стоял только одинокий бетонный столб с надписью «Международная граница». Я вежливо спросила женщину-пограничника, можем ли мы сфотографироваться. Она сказала, что можем, при этом проверив мой паспорт и визу. Мы с Бобом быстро сфотографировали друг друга. Но, в отличие от МТХ, мы не стали зависать надолго на границе. На этой тропе, так как она была второй, уже не было никаких сомнений и раздумий. Я точно знала, что мне предстоит и что я могу. Или по меньшей мере я верила в это. Через десять минут мы попали под небольшой моросящий дождь, и это на самой сложной тропе тройной короны.

14–18 июня 2007

Национальный парк «Глейшер», Монтана, США

Примерно 0–160-й километры пути

Национальный парк «Глейшер» был потрясающим местом для начала похода по МГВМ: древние ледники здесь имели глубокие впадины с сотнями голубых горных озер. Почти вертикально возвышались полосатые скалы и формировали гигантский котел, окаймленный дикими вершинами. Крутые гранитные скалы и бесчисленные ледники дали парку второе название: «Каменная корона Северо-Запада».

На второй день путешествия по МГВМ мы встретились с первым медведем гризли. Боб как раз взбирался на небольшой подъем, как вдруг замер. Я добралась до него и увидела причину его остановки: с другой стороны вершины медведица гризли играла со своими детенышами. Как только она нас учуяла, направилась к нам. Она вселяла ужас, поскольку медведи гризли могут достигать двух метров в высоту. Мы с Бобом очень медленно попятились назад. Любое резкое движение могло спровоцировать охотничий инстинкт у медведицы. Уже через пару сотен метров мы смогли наконец прекратить пятиться и увидели, как медведица с детенышами ушли в сторону и исчезли в хвойном лесу.

На третий день мы столкнулись с первым снежным полем. После этого мы часами шли по той области, которая пострадала от пожара. Жертвами пожара стали не только многочисленные сосны, оставившие вместо себя ужасающую картину опустошения, но и мост над Игл Крик. Нам нужно было перейти переполненную из-за таяния снегов реку. Ледяная вода дошла мне до колен. Моя обувь за целый день не высохла.

На четвертый день мы встретили первых путешественников по МГВМ. Фокстрот — молодой американец с растерянным видом сидел на тропе у Трипл Дивайд Пасс. «Я жду здесь уже полдня, — сказал он. — За проходом — два медведя, и они не уходят».

Мы устроили себе обеденный перерыв с Фокстротом и после этого посмотрели в проход. Медведи ушли. С этого момента я начала без умолку говорить. Ну или петь. Не для того, чтобы поговорить с Бобом или Фокстротом, а чтобы предупредить медведей о том, что мы идем. Я часто пела немецкий гимн, поскольку это была одна из немногих песен, которые я знала наизусть. Петь было тяжело, поскольку при этом приходилось еще и идти. Кроме того, в открытый рот часто залетали москиты. Они все же были неплохими на вкус. Боб и Фокстрот отказались для поддержания гармонии спеть гимн Соединенных Штатов. Они якобы не знали текст.

Вместе мы дошли до кемпинга «Атлантик-Крик», где встретили всю группу путешественников по МГВМ и старого друга Боба по Аппалачской тропе — Уайлдкэта. Но на следующее утро мы с Бобом ушли одни. Следующую группу путешественников мы встретили только через три недели.

На пятый день температура все продолжала опускаться, пошел снег. Мои силы были на исходе. Проходить по тридцать два километра по высокогорью — это было для меня слишком, потому что я улетела в США практически сразу из офиса, я совсем не тренировалась.

«Ты придешь в форму самое позднее — к горам Биг-Хатчет», — попытался подбодрить меня Боб. Но у шутки был горький привкус, так как эта горная цепь находилась в Нью-Мексико, а это еще четыре тысячи восемьсот километров пути.