Записки судмедэксперта - Андрей Ломачинский

Подполковник Казанцев опять разложил снимки, вздохнул и принялся писать доклад на семинар городского Научного общества терапевтов. На чистом листке он аккуратно вывел название «Рентгенологическая картина и симптоматика некоторых видов игалляторной симуляции».

Вообще, Казанцев среди военврачей по всему Ленинградскому округу, да и среди гражданской докторской элиты всего Питера, слыл мастером «по отлову косарей». Однако, надо отдать ему должное, он на этой проблеме не зацикливался. Более того, стоило в его отделении появиться молодому клинорду и тем паче «слушаку»-бездипломнику, то Казанцев как ритуал рассказывал анекдот:

«На утренней пятиминутке начальник госпиталя спрашивает о происшествиях за ночь. Докладывает дежурный врач:

— Всё нормально, только тот симулянт…

— Что он опять натворил?

— Умер».

Это к тому, чтобы начинающий доктор не судил о симуляции только с одной точки зрения. Самое опасное — это посчитать настоящую болезнь за «закос». Такое двойной грех — низкий профессионализм и попрание основ врачебной этики. Особенно тяжело положение военнослужащего. Гражданское лицо может просто плюнуть на такого доктора и уйти, а солдатику куда деться? Врач для него непосредственный начальник, закреплённый присягой и законом. А уж о его душевных чувствах молчим, в глазах честного бойца такой доктор будет выглядеть садиствующим негодяем. И ведь больной в данном случае прав… Но куда более опасна другая крайность — «анекдот в анекдоте», когда действительно от симуляции можно умереть. Вспомнить хотя бы другой случай — с гипертонией неясного генеза[69]. Там, правда, до смерти не дошло, но учитывая вовлечённые вещества, то вполне могло. И ведь «материалы и методы» тоже госпиталь услужливо предоставил.

Лежали у Казанцева в отделении два солдатика. Здоровые на вид парни, только кровяное давление у них периодически зашкаливало да приступы учащённых сердцебиений мучили. И какую только патологию у них не искали — всё бесполезно. Если бы там какие невротические расстройства были, как тогда любили писать в «фантомных» диагнозах «нейроциркуляторная или вегетососудистая дистония», то давление бы не скакало так серьёзно да и сердце бы так сильно не молотилось. А то как приступ — так дежурного врача в дрожь. Сиди и гадай, чем кончится — инфарктом или инсультом. Слава богу, пока приступы проходили без последствий, но явно тут нечто серьёзное в первопричине. Один факт только смущал — оба солдата с одной роты прибыли. Если клиническая картина редкая, странная, но одинаковая, да ещё у двух друзей — что-то здесь не чисто.

Перерыли тумбочки — ничего нет. Перерыли кровати — ни под матрасами, ни в подушках ничего не спрятано. Карманы пижам просмотрели — тоже пусто. 442-й госпиталь хоть и здоровый, но просто так на его территорию не попадёшь — гладкой стеной обнесён, надёжной, старой, ещё царской кладки. Посетители к этим двум больным не ходят, значит, ничего передавать им не могут. Остаётся в таких случаях одно — отменить таким больным (или не больным, но подозреваемым) все назначения, подождать денька два-три, пока их организм окончательно от следов ранее назначенных медикаментов очистится, а потом начинать искать, чем же они себя травят. Искать в крови, в слюне, в моче…

И вот опять приступ, да притом у двоих сразу. Давление зашкаливает, сердце молотится как угорелое. Однако заметны небольшие странности — кожа сухая, а зрачки глаз широкие. Ну что ж, перед тем как напичкать организм гипотензивными препаратами[70], взяли кровь на анализ. Только не в обычную лабораторию, а в токсикологическую, для тестирования на алкалоиды. Масс-спектрометрией называется. Метод сложный, а сам анализ простой — всего-то нужно отделить от крови миллилитр плазмы и в аппарат капнуть. Прибор буквально «взвешивает» молекулу каждого вещества. И по этим данным легко установить, чего же чужеродного в крови присутствует. В данном случае обнаружился атропин. Он-то и давал побочную сухость кожи и широкие зрачки.

Но на этом дело не кончилось. На следующий день собрали ночную мочу, и тоже на анализ. При этом мочиться заставили в присутствии фельдшера, чтобы исключить плевки в банку с анализом мочи (показывает увеличение уровня белка — намёк на серьёзную патологию), а то и добавление глюкозы или ацетона туда же (чем не диабет?). Простой сахар добавлять глупо — сахароза легко определима и в нашем организме не встречается, после еды мы её «перевариваем» в более простые сахара. Сложнее с выдавливанием капельки крови — как же, кровь в моче, тоже грозный симптом! Помнится случай, когда один призывник даже собственный палец уколоть побоялся — в мочу добавил кровь лягушки, что притащил с собой в кармане и разодрал беднягу прямо тут же, в военкоматовском туалете. Потом вся лаборатория чесала в затылке, когда в моче у этого юноши обнаружилось нечто, медицинской науке не известное — гигантские эритроциты с ядрами! Поясню, наши с вами эритроциты этакие безъядерные плоские мешочки, набитые гемоглобином. Ядра там не нужны, и красная кровь млекопитающих их в процессе эволюции потеряла. А вот у амфибий этот атавизм ещё присутствует. Под давлением военкоматовской комиссии горе-призывник во всём признался и пошёл служить.

Хотя в данном случае главная цель — отнюдь не общий клинический анализ мочи. В лаборатории баночки с сей янтарной жидкостью хорошо взболтали и разлили по специальным коническим пробиркам. Пробирки открутили на центрифуге. На их остреньком донышке собрался маленький осадок — всего ничего, едва заметное пятнышко. Его под микроскоп. Вот чудо — выглядит, будто снежинки! Тут и без мудрёных анализов знающим людям понятно — кристаллы обыкновенного эфедрина, тоже алкалоида, но несколько другой группы и действия.

Развели друзей-косарей по разным кабинетам и допросили. Условие простое — сознаётесь в содеянном, собственноручно пишете объяснительные и тогда выписываетесь в часть на милость собственного командира. А не сознаётесь — открываем уголовное дело. Ну и классический приём применили, конечно, — мол, пока ты здесь бессмысленно упорствуешь, твой подельник уже давно раскололся и сейчас всё на тебя валит. Подействовало. Оказалось вот какое дело: узнал один из дружков о фармакологическом действии лекарств весьма просто — ещё в части, когда ходил к полковому доктору зелёнкой растёртый мозоль мазать. Пока доктора не было, скучающий солдатик листал там справочник по лекарственным отравлениям. Запомнил он парочку нужных названий, от которых, по его мнению, «можно на терапию закосить». Поговорил с подельником, идея понравилась. Первую упаковку эфедрина тоже достали в части — выменяли на банку сгущенки у санитара из медбата. Благодаря этим таблеткам и попали в госпиталь. Но та упаковка быстро закончилась. Тогда они из расплющенного гвоздя изготовили отмычку и умудрялись по ночам воровать лекарства прямо тут же, из закрытого шкафа на сестринском посту. Сумели даже взломать шкаф с группой А[71], где им под руку ещё и атропин попался. А уж наблюдая фармдействие такого «коктейля», действительно что угодно подумаешь! И самое главное — не знали ребятки, с чем шутят! С атропином. Перебрали бы хоть немного — получили бы острый психоз, а то и смерть. Зазря группу А лекарствам не присваивают.