Серебряный туман - Оливия Вильденштейн

— Как насчёт того, чтобы ты осталась в машине и написала мне инструкции?

Она сделала жест: «Остановись».

Но я этого не сделала. Мне пришло в голову гораздо больше идей, которые звучали в моей голове гораздо более блестяще, чем высказанные вслух.

Как только мы подъехали к сараю, небо потемнело так сильно, что я чуть не пропустила ржавый пикап, припаркованный сбоку от здания.

— Каджика знал, что мы приедем?

Она покачала головой. «Я не сказала ему», — напечатала она, как раз в тот момент, когда её телефон разрядился.

Она поморщилась, затем со вздохом опустила его в подстаканник.

Мы припарковались рядом с сараем, который светился и окрашивал неровную землю в желтый цвет. Дверь скрипнула, когда я потянула её на себя.

Каджика тренировался на боксерской груше в углу, из портативного динамика лилась рэп-песня Эминема. Он был так сосредоточен, что сначала не заметил нас, но ему не потребовалось много времени, чтобы почувствовать, что он не один. В ту секунду, когда он уловил наши запахи, его голова резко повернулась в нашу сторону.

Пот стекал по его сосредоточенному лицу, по его обвисшим рукам, по резным грудным мышцам. Несмотря на то, что охотники не светились, он был таким гладким и раскрасневшимся, что казался освещенным изнутри.

— Привет, — сказала я. — Мы не хотели мешать.

Каджика направился к нам, на ходу развязывая перчатки, но замер на полпути, одну перчатку снял, другую надел. Его пристальный взгляд остановился на Лили. Поэтому, конечно, я тоже уставилась на неё. Пятна краски покрыли её лицо.

Я уставилась на Каджику, нахмурившись. Его кадык дёрнулся на блестящем горле, когда он сосредоточил своё внимание на своих руках. Он снял вторую перчатку, затем голосом, таким же напряженным, как и линия его плеч, сказал:

— Я как раз собирался уходить.

— Тебе не обязательно идти.

— Мне нужно попасть домой. Гвенельда только что вернулась.

— Откуда вернулась?

— Из поездки.

Его неопределённость мне не понравилась. Гвенельда была не из тех, кто берёт отпуск, так куда же она ездила?

Каджика присел на корточки, чтобы поднять свой маленький динамик, который всё ещё извергал музыку. Как только он выключил его, в сарае стало удушающе тихо.

Упрямая линия моего рта или руки, которые я положила на бёдра, должно быть, предупредили его, что я не позволю ему уйти без лучшего объяснения.

Бросив всё в свою спортивную сумку и поднявшись, он сказал:

— Она всё ещё пытается найти других потомков Готтва.

— Она нашла что-нибудь?

— Я узнаю об этом сегодня вечером.

Когда он проходил мимо нас, Лили отвела взгляд — не только отвела, но и закрыла глаза, — в то время как глаза Каджики были широко открыты и беззастенчиво рассматривали фейри.

О чём она думала во время их связи, что заставляло её чувствовать себя так неловко, а его так шокировано? Как только грузовик с грохотом отъехал, я спросила её.

Она согнула руки в локтях, прижала кончики указательных пальцев к кончикам больших пальцев и симметрично покачала руками в стороны. Жест для «ничего».

Я фыркнула. Ничего, моя нога.

Она погрозила мне пальцем, затем показала слово «телефон». Введя свой пароль, я передала ей свой телефон. Я думала, что она напечатает объяснение, но я ошиблась. Она написала пошаговые инструкции о том, что мне нужно было сделать, чтобы вытащить пыль из меня.

Но моя пыль пряталась в другом месте, чем у неё.

Я сказала ей об этом. Она просто кивнула головой и написала «Попробуй». Поэтому я попыталась сделать в точности то, что она написала — крепко сжать руки, пока они не начали покалывать от нервного напряжения магии, желающей высвободиться, — но, кроме встраивания полумесяцев в мои ладони, ничего не произошло.

Она сжала кулаки, затем разжала пальцы и повернула ладони лицевой стороной вверх. Золотые искорки замерцали в воздухе над её ладонями. Я отступила назад. Это было непроизвольно — я доверяла Лили, — но моё тело помнило едкий вкус, когда он скользнул по моим дыхательным путям и раздул слизистую оболочку моего горла. Лили сжала пальцы, и мерцающие пылинки снова забрались ей под кожу.

Как только воздух перестал мерцать, я сделала голодный глоток.

Лили вытащила мой телефон из заднего кармана своих джинсовых шорт, набрала мой пароль, который она, очевидно, выучила наизусть, и написала: «Тебе не нужно задерживать дыхание».

При её словах у меня мелькнула мысль.

— В тот единственный раз, когда я это использовала, — серое лицо Стеллы поплыло у меня перед глазами. — Я чувствовала её вкус. Я не думаю, что это вышло из моих пальцев, Лили. Я думаю, что это вырвалось у меня из горла. Возможно ли это? Может ли это просочиться через татуировку?

«С тобой возможно всё. Ты помнишь, как ты выманила её?»

— Ты имеешь в виду, помимо желания убить? — я провела рукой по своим распущенным волосам.

Я пыталась стереть воспоминание о том дне из своей памяти, но оно таилось прямо под поверхностью, его нити дрожали в моём периферийном зрении. Если бы я хотя бы дернула за одну из струн, развернулось бы всё противостояние, удар за ударом. Я закрыла глаза и потянула за ниточку в своём сознании, распутывая воспоминание. Я вздрогнула и содрогнулась, когда оно снова заиграло в ярких деталях. Как детская картинка-раскраска, она наполнилась новыми цветными пятнами.

— Это яростно пульсировало, как будто хотело вырваться наружу. Как будто у него был собственный разум или оно было отдельной сущностью.

Лили слушала, склонив голову набок.

— Когда я прикоснулась к своей шее, кожа была мёртвой. Вот как я узнала, что она покинула моё тело, но я думала, что она ушла, потому что Стелла каким-то образом забрала её обратно. Я не понимала, что пыль вырвалась наружу, чтобы убить её.

Прикусив нижнюю губу, она напечатала: «Единственная причина, по которой мы приносим это через наши руки, это лучше контролировать это. Технически это может исходить из любого места на наших телах… Но наша пыль тонко распределена по нашим венам, в то время как твоя локализована в одном месте. Что происходит, когда ты прикасаешься к татуировке?»

— Пыль пульсирует сильнее.

Я прикоснулась кончиком указательного пальца к одному месту на моей татуировке, чтобы показать ей — если там вообще было на что смотреть.

Лили шагнула ближе, её глаза за считанные секунды превратились из узких в широкие. «Она устремляется к твоему пальцу. Я имею в виду, что другие линии остаются видимыми, но в этом месте это похоже на вулкан».

— Не стой