Города Красной Ночи - Уильям Сьюард Берроуз

Пока я читал текст «Городов Красной Ночи», сестра Игуана принесла какие-то книги и разложила их на столе. Я отложил папку в сторону.

– Кто это написал?

– Исследователь, который предпочел остаться безымянным. Исследования в этой области не поощряются. Если, как он предполагает, зачатие есть основная травма, то тогда оно же и основное орудие контроля.

Она жестом указала на книги, разложенные на столе. С первого же взгляда я заметил, как тщательно они раскрашены разнообразными цветами. Они казались очень дорогими.

– Вот это – копии. Пожалуйста, изучите их повнимательнее. Я заплачу миллион долларов за то, чтобы разыскать оригиналы.

– Насколько точны эти копии?

– Практически безукоризненны.

– Тогда зачем же вам оригиналы? Тщеславие коллекционера?

– Изменения, мистер Снайд, могут быть достигнуты лишь путем искажения оригинала. Единственное, что предварительно не записано в предварительно записанной вселенной – это сама предварительная запись. Копии могут лишь повторять сами себя, слово за словом. Любой вирус – копия. Можно прихорашивать его, сокращать, перемешивать его части между собой – все равно он будет воспроизводиться в прежней форме. Не будучи идеалисткой, я, тем не менее, отдала бы все, лишь бы не увидеть оригиналы в руках графини де Гульпа, графини де Вайль и их фабрики консервов…

– Мне не нужно воодушевляющего трепа – мне нужен аванс.

Она выложила на стол чек на двести тысяч зеленых. Я стал изучать книги, просматривая их по диагонали, чтобы составить общее впечатление. Они явно составлялись на протяжении самых разных стилей и эпох. Некоторые явно отдавали 20-ми годами, стариной «Великим Гэтсби», другие же словно порождены эдвардианской эрой Саки[23] и полны несносных мальчишеских проказ. В них ощущается подводное течение тайной фривольности, когда томные молодые аристократы читают эпиграммы на улицах посреди чумы, войны и смерти. А вот «Мальчики-разбойники» – сюжет в духе «Тома Свифта»[24], где мальчики-герои сражаются с безнадежно превосходящими их врагами.

Книги представляют собой цветные комиксы. «Хохмочки», как называет их Джим. Для того, чтобы перевести трехмерные голограммы на странный полупрозрачный материал страниц, был использован какой-то забытый метод цветной печати. На цвета больно смотреть. Невозможные оттенки красного, синего, сепии. Цвета, которые можно нюхать, пробовать на вкус, ощущать всем телом. Книжки для детей с иллюстрациями Босха: легенды, сказки, типические персонажи, поверхностные мотивации, изложенные с невинной детской жестокостью. Какие факты могли породить такие легенды?

Форма радиации, неизвестная в настоящее время, активизировала некий вирус. Эта вирусная болезнь вызвала биологические мутации, в особенности изменения в цвете волос и кожи, которые затем стали передаваться по наследству. Вирус, должно быть, воздействовал на центры секса и страха в центральной и периферической нервных системах, так что страх вызывал сексуальную одержимость, которая, в свою очередь, вновь вызывала страх, – и эта петля обратной связи во многих случаях вела к летальному исходу. Вирусная информация передавалась генетически, путем оргазмов, зачастую смертельных. Представляется возможным, что сожжения, заклания, отравления, удушения и повешения были по большей части периодическими галлюцинациями, порожденными вирусом в той точке, где стирается линия между иллюзией и реальностью. В течение поколений вирус образовывал доброкачественный симбиоз с носителем. Это был постоянно мутирующий вирус, красочный вирус, словно сами эти краски происходили из некоей полной значения зловещей жизни. Эти книги, скорее всего, отражают жизнь своего времени не больше, чем обложка «Сатердэй Ивнинг Пост», нарисованная Норманом Рокуэллом[25], отражает всю совокупность реальной американской жизни.

– Это полные копии оригиналов, которые я должен найти, или, лучше сказать, обнаружить?

– Нет, это фрагменты.

– Есть ли у вас хоть малейшее представление о том, что содержится в других книгах? – спросил я.

Она бросила взгляд на чек.

– А у вас?

Я кивнул.

– В них может оказаться та самая правда, которую эти книги представляют внешне столь ужасно и тошнотворно приукрашенной, что она остается непроницаемой, точно зеркало.

Я положил чек в свой кошелек.

– И столь же обманчивой, – добавил я и вновь обратился к книгам.

Чем дальше я читал, тем отчетливее усиливалось мое недомогание, близкое к обмороку. У меня разболелась голова от красок – глубокой электрической синевы южного неба, взрывов зеленого у прудов и каналов, обтягивающего красного бархата одежд, пурпурных, красных и розовых цветов больной кожи. Ядовитые миазмы красок поднимались над книгами, будто плотный осязаемый туман.

Я расстегнул воротник. Мысли расплывались и казались чужими, словно кто-то читал мне по этим книгам лекцию, из которой я порой улавливал случайную фразу… английские субтитры?

«Было время, когда существовал язык, немедленно понимаемый всяким, кто обладал представлением о языке». Санитарный фургон I Мировой войны?

Я попытался всмотреться в изображение более пристально; не уверен до конца, однако я и вправду видел это с фотографической точностью… старая порыжевшая фотография, датированная 1917 годом.

«Они устранили ограничения на передвижение во времени».

Вздрогнув, я вскинул голову, словно задремал. Игуаны и ее брата в комнате не было. Я не видел, как они ушли. По одну сторону от меня сидел Джим, по другую – Кики. Кажется, их все это тоже впечатлило.

– У-у-у-ухх… – сказал Джим. – Я бы как следует хряпнул бренди.

– Muy mareado, – сказал Кики. – No quiero ver mas[26]…

Джим и Кики идут к встроенному бару в углу комнаты. Я беру одну из книг, обернутую в рыжую кожу. Более темным оттенком красного выведено название: «Первый Рыжеволосый».

Мальчик-блондин с петлей на шее краснеет все гуще и гуще, красный цвет стекает по его телу, губы набухают, а красный потоп катится к его волосам и стекает по груди к паху, вниз по ногам, покрывая кожу рыжими волосами, мерцающими мягким огнем. Сердце его бьется о ребра, как птица о прутья клетки…

Я беру другую книгу в тяжелой синей обложке, похожей на гибкий металл. Золотыми буквами: «Синий Мутант». Открываю книгу и чувствую, как повеяло озоном.