Ферма механических тел - Катерина Мелех

Надо попросить Шпильку хлестать меня стеком по щекам каждый раз, когда буду пытаться распространять негатив. Уж больно отвратно выглядит.

— К черту бабскую шкуру! — продолжал разоряться Бенни, судорожно переворачивая мою комнату моими же руками в поисках чего-нибудь, что сошло бы за орудие убийства. — Нет, на сей раз ты от меня так просто не сбежишь, Рикки! Сдохнешь и пойдешь со мной!

И чего он вообще так на мне зациклился?

…Двенадцатилетняя девчонка грохнулась на пол от моего удара. Плоская, мелкая для своих лет, с выпирающими под бледной кожей мослами. Сплюнула кровь из разбитой губы, размазала по ярким веснушкам сопли и так зыркнула огромными карими глазищами из-под ржаво-рыжей челки, что в штанах мне моментально стало тесно…

Я усилием воли вырвала себя из чужих воспоминаний, радуясь, что не управляю телом, иначе меня непременно стошнило бы. Больной ублюдок! В воспоминаниях была не я. Похожа. Но не я. Я никогда не падала от ударов Башни Бенни. Потому что знала, что за этим последует. А эта девчонка не знала. Как и еще пяток таких же маленьких рыжих девочек. У-у, тварь!

Не помню, когда в последний раз испытывала такую испепеляющую жажду мести. Наверно на войне, в плену. Проснулся притупившийся было садизм, придавший сил. Мне захотелось убить этого ублюдка. Медленно. Мучительно. Чтобы он страдал также, как те девочки! Как могла бы страдать и я, не будь чуть удачливей.

Я рванулась. Тело оказалось неподъемным, неуклюжим, чужим, но я смогла выкинуть себя за дверь. И зарычала по-звериному, в последний момент перехватив свою правую руку с зажатой в ней отверткой, чувствуя, как отключаюсь.

Дверь в начале коридора распахнулась и меня распластало по полу чьей-то тушей. В нос забилась вонь сигарет и кофе. Инквизитор. Прямо как в их первую встречу с этой ржавой дрянью. Я сплюнула забившиеся в рот черные патлы этого любителя обниматься с мужиками. Его кадык при взгляде на Рикки дернулся.

— Она моя, кретин заднеприводный! — рявкнула я писклявым голоском Рикки и замахнулась наотмашь.

Узкоглазый увернулся и незаметным глазу движением перехватил мою руку. Чертов спецназовец! И чертова Рикки с хрупким тельцем!

— Анри, не смей с ним ассимилироваться! — прикрикнул патлатый, ловко переворачивая меня на живот и сцепляя мне руки за спиной.

Я по-звериному осклабилась и изо всех сил боднула башкой назад. Вскочила под аккомпанемент чертыханий схватившегося за нос инквизитора, подняла отвертку и наскочила на него, как делала сто раз до этого на подпольных рингах. Пока не сдохла, за что будь проклята эта ржавая Рикки!

Реакция у узкоглазого отменная, стоит отдать ему должное. В подполье чемпионом мог бы стать. Но что же он не нападает? Боится навредить этой рыжей паскуде? Боится навредить… мне? Я почувствовала, как снова теряю краткий миг контроля и взмолилась:

— Сделай что-нибудь, святоша!

Взгляд у Ли Мэя стал таким больным, словно я приказала ему убить меня. Отчего, интересно? Но он тряхнул головой, выкинул вперед татуированную черными сигилами правую руку и сжал кулак, шепча что-то на древнеенохианском. Через меня словно разряд пропустили. Я услышала отчаянный рев Башни Бенни, слабо улыбнулась и рухнула, парализованная, прямо в руки инквизитору.

— Прости, это ненадолго, — он ободряюще улыбнулся.

Но меня его бравадой было не обмануть. Не тогда, когда на нем только брюки, а на мне только короткая сорочка. Не тогда, когда голая кожа его рук соприкасается с моей кожей под коленками, а мое оголенное плечо прижато к его груди.

Он не хотел улыбаться. Он хотел врезать по стене металлическим кулаком. Потому что не хотел, чтобы я видела его таким, каким он был на войне. Не хотел, чтобы я сторонилась его из-за его силы, из-за которой люди перестают принадлежать себе. Святая простота! Как можно бояться того, кто тебя спасает?

Мне снова до покалывания в кончиках пальцев захотелось узнать, что же его так сломило. Но я решила не рисковать пока еще дружелюбным отношением ко мне мужчины и сосредоточиться на покалывании его подбородка на своем виске.

— Неси ее в лабораторию! — крикнула Евангелин, выбегая из той же комнаты, что и Ли Мэй, на ходу запахивая пеньюар.

Инквизитор с готовностью ускорился. Что, так неприятно ко мне прикасаться? В лаборатории меня бережно уложили в центр пентаграммы. Надеюсь, они не меня изгонять собираются? Евангелин спешно зажгла лампы «черного света», озабоченно оглядываясь на меня. Я в ультрафиолете засветилась, почти как Эрик. Верный признак превышения нормы эктоплазмы в организме.

— Ли, неужели ты сковал ее душу?

— Давно уже не получалось, — инквизитор недоверчиво сжал и разжал кулак правой руки, сидя на корточках подле меня.

Я поймала себя на успокоительном рассматривании черной полоски на его животе, убегающей от пупка вниз, и нехотя отвела глаза. Заклинательница ангелов окинула нас обеспокоенным взглядом и кивком приказала инквизитору покинуть пентаграмму. Ли Мэй ободряюще мне улыбнулся и неохотно отошел к стене. Евангелин выставила вперед руку, на ладони которой засветилась сине-белым сложнейшая изгоняющая сигила. Теперь понятно, отчего она тоже обычно в митенках ходит.

— Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта диавольская, — речитативом затянула она, а меня против воли резко выгнуло дугой. — Именем и добродетелью Господа нашего Еноха, искоренись и беги от Церкви Божией, от душ по образу Божию сотворенных и драгоценною кровию Еноха искупленных…

У меня затрещал позвоночник и хрустнули связки в вывихнутой полтора месяца назад лодыжке. Тыльная сторона ладоней с таким упорством потянулась к предплечью, что у меня слезы брызнули из глаз. Не знала, что экзорцизм похлеще акробатики зангаоских монахов! Ай, да чтоб вас отцентрифужило!

Призрака с воплем и страшной болью вышвырнуло из меня где-то на середине святого текста. Ли Мэй в то же мгновение выдернул меня за пределы печати. Я со стоном свернулась калачиком на холодном полу. Евангелин обессилено утерла со лба пот, наставила руку на запертого в пентаграмме Башню Бенни и отрывисто вопросила, обращаясь ко мне:

— Кто он такой? Призраки преследуют только тех, с кем у них личные счеты.

Я сплюнула кровь из прокушенной губы и, сипло выталкивая из себя слова, кратко поведала нашу с этим