Ферма механических тел - Катерина Мелех

что травмоопасное, так еще и вредное. Чернорабочих обычно приходится менять часто.

Но даже принятые меры не вернули ощущение безопасности. Ведь оставался еще один невыясненный вопрос. Кто поместил бомбу в статую в саду?

Ли Мэй пронес пару деталей разобранного цилиндрического механизма и призмы в церковные лаборатории инквизиторов на экспертизу. Тамошние приборы могут «пробить» следы аур, оставшихся на бомбе. Определить личность преступника получится, только если он зарегистрирован в базе отпечатков биоэнергетических оболочек, но попытка не пытка.

Я о применении своих способностей даже не заикалась. Во-первых, нам не нужно привлекать к себе лишнее внимание хотя бы до бала-маскарада, а опытный агент тайной полиции однозначно распознает попытку проникновения в свое сознание. Оказывается, для этого не нужно быть экстрасенсом, достаточно лишь отслеживать воспоминания, появившиеся невовремя и не к месту.

Во-вторых, на фабрике больше сотни сотрудников. Я банально свихнусь под натиском чужих чувств, пока буду вытряхивать душу из каждого. Так что от расследования меня отстранили, но я на амбразуры и не рвалась. Свой гражданский долг я исполнила, найдя бомбу, а остальным пусть занимаются профессионалы.

К тому же, помимо учебы физике, химии, анатомии, искусствознанию, танцам и этикету, мою работу подмастерьем никто не отменял. Я по-прежнему таскаю документы из библиотеки и обратно, учусь по наклону ладони мастера распознавать, какой подать инструмент, и слежу за состоянием механического сада.

А ночами, ибо днем времени уже не остается, выполняю первое серьезное поручение изобретателя. Пытаюсь сконструировать рабочий прототип многофункционального оружейного протеза руки. В теории он должен стрелять не хуже «Уэбли». На практике же порох с касторовым маслом сочетаются плохо.

Вообще, гном ведет себя со мной явно не как просто с подмастерьем с самого моего появления на его фабрике. Принял без проверки с распростертыми объятиями. Не вышвырнул, когда я завалила экзамен, а дал возможность выучиться. Защитил перед Евангелин, с ходу поддержав мою кандидатуру на участие в секретной операции. Теперь вот тайны производства доверил.

Я, конечно, догадываюсь, с чего такое особое отношение. И мне, разумеется, льстит, что гениальный Цадок Дедерик видит во мне погибшую внучку, о которой рассказывал Ли Мэй. Но как бы эта необъективность ни вышла боком нам обоим. Инквизитор вот уже поставил под сомнение свою компетентность в глазах связного Лиги в лице Шпильки из-за расположения ко мне.

Еще я начала-таки поверхностный ликбез в эзотерике, благо экстрасенсов на фабрике теперь хватает. Стало интересно, могут ли быть применимы процессы разделения неоднородных систем, в том числе осаждение, фильтрование и центрифугирование, к эктоплазме?

Порой мне кажется, что я стала одной из игрушек фермы механических тел, которую бросили в непригодные для жизни условия и ждут, как она себя поведет. Но в то же время я еще никогда не чувствовала себя настолько на своем месте. Я привыкла к подполью, но так и не сроднилась с ним. В конце концов, благодаря родителям я еще помню, что значит жить достойно.

— Вот ты где, дрянь ржавая!

Я слишком устала. Потеряла бдительность. Забыла, что светлое будущее не перечеркивает темное прошлое. Так что сама виновата, что не обновила защиту.

Я успела заметить только метнувшуюся ко мне полупрозрачную фигуру с до тошноты знакомой похабной харей. А потом меня словно облили ледяной водой, сдавили в омнибусе в час пик, забили в самый темный угол, и тело перестало мне принадлежать.

Меня скинуло с кровати, душевно приложив лицом об пол. Из носа хлынула кровь, перед глазами заплясали звездочки, но, кажется, ничего не сломалось. Ну и славно. Будем из крестов делать плюсы. Как? Ну, например, я не потеряла сознание, чем, кажется, весьма огорчила Башню Бенни. Что поделать, судьба у него, видать, вечно из-за меня страдать.

Ощущения были странные, словно меня раздвоило. Нет, даже растроило. Я чувствовала свое тело, как комбинезон, надетый на манекен, движения которого не могла контролировать. Я чувствовала свою душу, то есть себя, как если бы меня заперли в холодильнике. И я явственно чувствовала рядом присутствие Башни Бенни, словно стояла вплотную за его двухметровой тушей, из-за которой не могла ничего разглядеть. Я мысленно попыталась отодвинуться.

— Сопротивляешься, Рикки? — взревел из моей глотки мой голос с чужими интонациями, и меня неловко вздернуло в вертикальное положение. — Поздняк метаться! Тебе конец, дрянь ржавая!

Благодаря беседам с Евангелин я теперь могла авторитетно заявить, что запас обсценной лексики у него бедноват.

Кожа на груди вдруг зачесалась, и руки сдернули с шеи подвеску-веве. А затем зашарили по столу и ящикам комода. В голове возник размытый образ чего-то острого. У меня от осознания, что этот подонок собирается делать, поджалась задница. Точнее, у моей души. А у души есть задница?

«Что-то ты долго собирался, Бенни, — саркастично обратилась я к нему силой мысли, гадая, чем бы еще его отвлечь. Я не гений, чтобы в экстремальные сроки родить план, но может верну себе контроль над телом хоть ненадолго. — Где тебя носило все эти полтора месяца?»

Перед внутренним взором, перекрыв реальность, возникло воспоминание тумана, заполненного шепотом. Так Башня отправился-таки на тот свет?

«Что же ты вернулся-то?» — раздосадовано подумала я.

Я обращалась не к нему, а просто разговаривала сама с собой. Но грань между нашими мыслями понемногу стиралась, поэтому он услышал. Неудобно, однако.

Снова образы. Башня Бенни слышал песню и видел пляску теней, которые и открыли ему дорогу прямиком ко мне. Судя по его ощущениям, он так и не узнал, что его вытащило из астрала. А я вот узнала. Это был ритуал призыва мертвых вуду. Но этого не может быть!

Или… может? Верить в то, что Теш натравил на меня обозленного призрака, отчаянно не хотелось. Только вот других хунганов среди знакомых у меня не водится. При мысли о предательстве Теша воля к сопротивлению стремительно ослабела.

«Погоди-ка! — взмолилась я. — А давай ты просто заберешь мое тело? У тебя будет шанс на новую жизнь!»

А у меня на то, что Евангелин услышит грохот в моей комнате и прибежит меня спасать. В конце концов, это ее работа!

— Да пошла ты к черту, дрянь ржавая! — зеркало отразило меня с перекошенным от злобы и ненависти лицом.

Ого!