Тайна пансионата «Уют» - Владимир Колабухин

— Придётся снова опрашивать всех знакомых Ирины, было ли у неё зелёное платье, устанавливать размер её обуви, искать стоматолога. Может, не зуб, а коронку он Тимошковой поставил, — заряжаясь прежней энергией, завершил Сергей свой рассказ и блаженно зафыркал под хлёстким дождиком душа.

Гарик Чернов несколько дней где-то кутил с приятелями и дома не появлялся. Ракитину с Берестовским пришлось разыскивать его и в принудительном порядке доставлять в райотдел. Долговязый и небрежно одетый, с маленькими усиками под длинным горбатым носом, Гарик как очутился в кабинете, так сразу закричал пропитым голосом:

— Это за что же меня повязали?

— Пока что никто вас не арестовывал, — возразил Сергей и предложил ему стул.

Гарик расстегнул помятый светло-коричневый пиджак, нервно поправил пёстрый галстук, недовольно шевельнул усиками, но всё-таки сел. Берестовский вышел, и Ракитин уверенно начал допрос:

— Фамилия? Имя? Отчество?

Гарик ответил.

— Где-нибудь работаете?

— Конечно! В промартели. Нынче без работы нельзя. А почему все эти вопросы?

— Говорят, пьёте много?

— Кто говорит? Ну, заливаю малость, так ведь на свои денежки, трудовые. Иногда дружки поднесут. С вами так не бывает, что ли?

— А вы не ершитесь. Не забывайте, где находитесь, — одёрнул Ракитин. — Где вы были и что делали вечером в субботу второго июля?

— Где был? — переспросил Чернов, напрягая память. И неожиданно ухмыльнулся, тёмная ложбинка меж его жидких светлых бровей сразу разгладилась. — Ах вот оно в чём дело! Так это же мой день рождения! А в горле сушняк. Ну, выпил в кабаке, потом домой пошёл… Встретил, помню, Тимошкову… Она, что ли, накапала?

Сергей промолчал.

— Да, поскандалил с ней немного… Виноват! — Гарик опять шевельнул усиками. — Ведь как было дело. Выхожу из забегаловки на улицу и вижу — Ирка на автобусной остановке. Сто лет с ней не встречался, а тут на тебе. Я сразу понял: ждёт кого-то, потому что в автобусы не садится, а как бы прогуливается. Я её, конечно, под руку. А Ирка шум подняла. Я отстал бы, да тут мужик какой-то подвернулся — и на меня. Я и разошёлся.

— Во сколько это было?

— Да около семи.

— А потом что?

— Ничего. Уехали они в его машине.

— Марка и номер машины? — скептически спросил Ракитин. Этот выпивоха не вызывал у него ни малейшего доверия.

— Номера я не помню, а вот машину… — Гарик снова ухмыльнулся. — Если бы у меня был такой шикарный «москвич», ни одна бы девчонка на меня шум не подняла.

Ухмылки Гарика раздражали Сергея, но он сдержался и задал новый вопрос:

— Как выглядел хозяин машины?

— Да не старый. Немного он пониже меня, рыжий. И машина у него красная.

— Во что он был одет?

Гарик почесал лохматый затылок.

— Вроде бы в чёрных брюках, белой сорочке… На ноги его, извините, не зырил…

— А в чём была Ирина?

— Не помню… В чём-то зелёном… По-моему, в зелёном платье.

— А после виделись с ней?

— Нет. Вообще больше не встречался.

— В этом-то всё и дело!

Ракитин достал из конверта расчёску.

— Узнаёте?

— Похоже, моя. Где взяли?

Ракитин встал из-за стола, подошёл к Гарику.

— Мы обнаружили труп, — сказал он, глядя на него в упор.

Гарик вытаращил и без того выпученные глаза.

— Ирины?!

— А рядом лежала расчёска с вашим именем.

Гарик побледнел. Его ухмылки как ветром сдуло, слова не мог вымолвить. Так несколько секунд и прошло в напряжённом молчании.

— Вот это влип, — срывающимся голосом произнёс наконец Гарик. — Не меня ли вы… — договорить он не смог.

У Ракитина тоже нервы были на пределе. На него внезапно навалилась усталость. Он прошёлся по кабинету, искоса поглядывая на Гарика: «Этот малый или хороший артист, или… я сам в чём-то промахнулся. Во всяком случае, сейчас с ним лучше уже не говорить. Надо проанализировать его показания, проверить, а потом снова встретиться».

Сергей распорядился отправить Чернова в ИВС — изолятор временного содержания.

— Нам ещё есть о чём побеседовать, — сказал он Гарику.

Тот никак не ожидал такого оборота дела.

— Гражданин начальник! — Гарик вскочил со стула. — Да как же так? Надо во всём разобраться.

— Вот мы и разбираемся, — отрезал Ракитин. Но спохватился и взял себя в руки. — Если вы ни в чём не виноваты, мы выясним это быстро.

Но ему по-прежнему почему-то думалось, что Гарик не всё рассказал и, по меньшей мере, является соучастником убийства.

Чернова увели, а спустя несколько минут в кабинет вошёл Шатров. Сергей подал ему бланк допроса. Капитан сел к столу, внимательно прочитал запись и коротко спросил:

— Твоё мнение об этом парне?

— Очень подозрителен. Надо арестовать. Полагаю, что это он её…

Брови Шатрова удивлённо взлетели.

— Ты это… серьёзно?

— Конечно. Сразу видно — тёртый калач.

Шатров как-то сразу погрустнел и бесцельно стал передвигать на столе бумаги.

— Видишь ли, Сергей, мы ещё не установили личность убитой и ничего, что помогло бы нам судить о мотивах убийства, так как же можно говорить о причастности к нему этого Гарика Чернова?

Сергей уловил в голосе Шатрова явное неодобрение и поспешил сказать:

— А обида? Гарик сам о ней сказал. Предположим, что он в тот день встретился с Ириной, заставил её поехать с ним в Анютину рощу и там убил. Расчёска-то его.

— Что из того? — Шатров ещё больше нахмурился. — Одна расчёска ещё ни о чём не говорит. В овраге её мог обронить и другой человек. В жизни всякое бывает…

Ракитин упрямо тряхнул головой.

— Товарищ капитан, но я имею право на собственное убеждение?

— Имеешь. Только ведь личные чувства не всегда хороший и надёжный помощник в нашем деле, и потому санкцию на арест Чернова прокурор пока не даст. Где Чернов был в тот вечер и что делал, ты по-настоящему выяснил? По часам, по минутам это время проверил?

Сергей сразу сник, удручённо переминался у стола.

Шатров поднялся, потёр седые виски.

— Что конкретно узнал о жизни Тимошковой? — сухо спросил он. — Видишь, кроме Павки появился ещё один — этот рыжий. Вот и занимайся всеми. А задержать Чернова мы всегда успеем… если он виновен. Ты доложи о нём Антонову. Он следователь, ему и решать. А нам искать надо! Факты искать, свидетелей, доказательства.