Таинственный язык мёда - Кристина Кабони

Теперь Никола улыбался ей. Словно и не было той беседы пары минут назад. Он был таким забавным, с макарониной в зубах. Так что улыбка непроизвольно заиграла у нее на лице.

Он улыбнулся в ответ. Не отводя взгляд, оторвал кусочек макаронины и протянул ей.

– Все еще злишься.

Она не спеша откусила и покачала головой.

– Еще минуту, – ответила она. – Нет, я не злюсь.

Никола налил себе бокал вина.

– Ты приехала в Аббадульке одна? – на этот раз на шепот перешел он.

Он подошел к ней поближе, так что мог почувствовать ее запах. Тепло ее кожи. У нее затряслись руки.

– Что именно тебе нужно, Никола?

– Ничего. Просто задал вопрос.

Взгляд его стал холодным, голова наклонена набок, губы сжаты.

Анжелика сглотнула.

– Да, я приехала одна. Тишина и лишь глаза, что буравили ее насквозь.

– Что, без жениха? Или мужа?

Над ними повисла гробовая тишина. Он все еще не сводил с нее глаз. Анжелика чувствовала, как подступает ярость.

– Я же тебе сказала! Никого! Доволен?

– Некоторые вещи лучше прояснять сразу.

Какое право он имел? Как он смел так смущать ее?

– Прекрати со мной так разговаривать.

Никола отпрянул, но продолжал, не отрываясь, смотреть ей в глаза.

– Как так?

– Как будто у тебя есть такое право!

Он ненадолго замолчал.

– Тебе и правда это настолько неприятно?

– Мы не виделись и не общались сколько?.. Лет двенадцать? Чего же ты ждешь от меня, черт побери?

И ведь она была права, сто тысяч раз права.

– Ты не могла бы приготовить салат?

Он дал ей миску и отвернулся. Никола вел себя, как идиот. Но он не думал, что сможет чувствовать ее так же тонко, как прежде. Не предполагал, что испытает те же эмоции.

Они молча трудились, каждый был погружен в свои мысли.

Небольшой зал был объединен с рубкой и вел к великолепно оборудованной кухоньке.

– Прямо как кухня в каком-нибудь ресторане.

Никола слил воду, приправил макароны томатным соусом, добавил пару листиков базилика и несколько кусочков острого перчика. Разложил пасту по тарелкам и показал Анжелике руки. Крепкие ладони, длинные пальцы.

– Мне многое нравится делать своими руками. В том числе, и готовить. Где тебе хочется поужинать: на свежем воздухе или останемся здесь?

В каюте витал солоноватый аромат, пахло сырым деревом и томатным соусом.

– Давай останемся тут.

Тишина, повисшая над ними, не была тягостной, в ней таились невысказанные слова и невыраженные мысли. Анжелика чувствовала на себе взгляд Николы и вдруг осознала, что до смерти хочет сама так же, не отрываясь, смотреть ему в глаза и засыпать его миллионом вопросов, что готовы были слететь с губ.

– Я так и не поняла, чем ты занимаешься.

– А ты и не могла понять. Я тебе не говорил.

Его взгляд был очень искренним, лицо – расслабленным.

Уверенный в себе. Он был в своей стихии. Ему казалось, что все происходит так, как хочет он. Снова ею овладело чувство, что перед ней чужой человек. Это был все тот же Никола Гримальди, самый видный в деревне Аббадульке, тот самый, кто когда-то, в прошлой жизни оказывал ей знаки внимания и с кем произошел у нее первый поцелуй.

Но в то же время это был другой человек.

– Я с трудом узнаю тебя.

– Как всегда, в точку. Именно это я всегда ценил в тебе больше всего.

Анжелика не позволила себе забыться в потоке чувств. Никола принялся убирать со стола. Место спагетти заняло блюдо с морепродуктами и салат из ростков пшеницы, миндаля, листьев валерианеллы[11] и яблок. Не проронив ни слова, он поставил миску на стол, затем взял бутылку красного вина и наполнил бокал Анжелики.

– За тебя? – он поднял свой бокал и поднес ближе к Анжелике. Затем прикрыл глаза и ждал. Отблески света скользили по его волосам.

– Что тебе нужно от меня, Никола?

Она увидела, как он рассмеялся, но ей было не смешно. Совсем не смешно.

– Не сегодня и не сейчас. Нам есть что праздновать. Например, твое возвращение. Что ты решила, останешься?

Да. Ответ возник сам собой. Но она смолчала, сохранив его в секрете, – решила приберечь его, прежде чем сообщать миру.

– Я пока в раздумьях.

– Почему в раздумьях?

Такой простой и прямой вопрос. Анжелика сглотнула.

– Выбор одного всегда подразумевает отказ от другого. Для меня осесть на одном месте означало бы в корне поменять свою жизнь.

Никола в задумчивости вглядывался в Анжелику.

– Такова жизнь. Нет ничего ни абсолютно верного, ни ошибочного. Между нами происходит то, что мы хотим, целая вереница неизвестных обстоятельств, которые, хотим мы или не хотим, даны нам.

Анжелика отвела взгляд. Вдруг ей показалось, что он говорит о другом. Она задумалась о том, какой была ее жизнь в последние годы.

– Это огромные владения.

Никола побарабанил по столу пачкой сигарет.

– У тебя есть семья? Дети? Ты могла бы вырастить в этих местах кучу ребятишек. Они бы с ума посходили от счастья. Помнишь, какими мы были счастливыми детьми?

Мы? Анжелика с трудом сдержалась, с губ был уже готов слететь колкий ответ.

– Не было никакого «мы», – ответила она.

Перед глазами пронеслась череда картин. Бег наперегонки по дорожкам, прыжки с пирса, игры в воде. Рыбки, ласкающие пальцы, взгляды, полные обещаний и надежд. Она не забыла об этом. Просто будто решила больше не вспоминать. А сейчас, когда передумала, когда решила пустить в свое сознание воспоминания, тут же всплыли те эмоции и то ощущение безудержного счастья, что сопровождали такие мгновения.

На самом деле, то «мы», конечно же, существовало.

Ее охватило странное чувство, она почувствовала себя не в своей тарелке.

– Мне кажется, я уже ответила на твой вопрос. Расскажи о себе. Жена? Дети?

– Если бы у меня были жена и дети, я не приехал бы сюда. В этом, поверь, я совсем не изменился.

Этот ответ больно кольнул ее. Он не имел права. Он не имел ни малейшего права так относиться к ней.

– А что мы вообще тут делаем? Ведь вся эта история, – произнесла она, активно жестикулируя, – лишена смысла.

Никола молча смотрел ей в глаза.