Ястребы мира. Дневник русского посла - Дмитрий Рогозин

Пока Россия не сумела восстановить «параллельную экономику», она заинтересована в высоких мировых ценах на топливо и в том, чтобы как можно дольше и эффективнее использовать свои природные богатства. Да и сколько на самом деле стоят наши энергоресурсы, которые мы — в отличие от арабов — достаем из недр в адских условиях полярной зимы, да еще и тянем несколько тысяч километров трубой по вечной мерзлоте и тундре до ближайшей экспортной границы? Нефть и газ — это наш стратегический ресурс, это гарантия нашего суверенитета. Это приз, который сам Господь Бог вручил России за умение обживать холодную землю.

Однако надо понимать, что в вопросах стабильных энергопоставок покупатель зависит от производителя ровно настолько, насколько поставщик зависит от покупателя. В этом вопросе должны быть четкое взаимопонимание и партнерство. Можно понять, почему страны Европейского союза хотят диверсифицировать каналы поставок энергоносителей. Никому не хочется попадать в кабальную зависимость — даже если она носит виртуальный характер. Но и Россия точно так же заинтересована в диверсификации маршрутов поставок ее газа и нефти в Европу, в частности, в строительстве газопроводов по дну Балтийского и Черного морей и строительстве заводов по сжижению газа и глубокой нефтепереработке. Мы не хотим зависеть от турбуленции и катаклизмов политической жизни в соседних странах. Нам не нравится (да и никому на нашем месте не понравилось бы), когда кто-то ворует наше сырье, а стоит выразить недовольство, нас начинают примитивно шантажировать возможностью перекрыть транзит энергоносителей в Европу.

Господа, коммунизм закончился! Есть деньги —; есть газ. Нет денег — нет газа. Мы в торгово-экономических вопросах благотворительностью больше не занимаемся. У нас есть свой народ, и нам надо его кормить. Если Евросоюзу или НАТО так дорог прозападный режим в Киеве, то пусть они и заплатят нам за наш газ, украденный их наглым протеже. Давить на нас, пугать — бесполезно. Лучше сотрудничать и вести себя по-партнерски. Мы давно предлагаем заключить с ЕС стратегические соглашения в области энергобезопасности. Мы готовы гарантировать стабильность и безопасность наших поставок. В свою очередь, мы заинтересованы в поставках европейских технологий в нашу экономику, в том числе и в энергетику. Но для этого европейские бюрократы должны прекратить политизировать сугубо хозяйственные вопросы и пугать обывателя «русским медведем».

Нет в природе никакого «энергетического оружия»! Но у Брюсселя есть свои политические пристрастия, «любимчики» и страсть к шантажу. Надо с этим делом кончать, если мы хотим наконец стать джентльменами в столь чувствительном вопросе, как обеспечение наших народов теплом и здоровьем.

Что касается самой России, то радикальное реформирование ее топливно-энергетического комплекса имеет основополагающее значение для экономического реанимирования всей страны. При этом следует помнить, что Советский Союз стал великой державой вовсе не за счет массовой продажи нефти и газа за рубеж, а благодаря масштабной индустриализации, в первую очередь развитию машиностроения.

Экспорт отечественных углеводородов на Запад многократно вырос лишь в 70-е годы прошлого века — при правлении Леонида Брежнева, когда отчетливо проявили себя процессы деградации советской экономики. Мы сели на «нефтяную иглу» и, став «энергонаркоманами», перестали работать и заботиться о себе.

Поэтому роль энергетики я вижу не в дальнейшем развращении экономического сознания и возможности жить за счет найденного природного клада России. Энергетика для нас должна стать источником масштабных внутренних инвестиций и гарантией суверенитета страны. Это золотой ключ возрождения экономики. Вот почему так важно его повернуть.

В любом важном деле надо сперва определиться не только с инструментом для работы, но и с ее конечной целью. Понятно, что именно энергетика должна вытягивать к успеху всю экономику России, создавая для нее инвестиционные ресурсы и выгодный ценовой фон. Но какова конечная цель экономической политики? И как измерить эффективность усилий правительства в сфере его непосредственной компетенции? Попробую сформулировать ответ на эти вопросы. На мой взгляд, цели государственной политики и критерии оценки деятельности исполнительной власти должны быть следующие.

Во-первых, рост благосостояния нации. Причем в стране, где платными стали не только продукты питания и жилье, но и доступ к образованию и культуре, а также медицинскому обслуживанию, под благосостоянием следует понимать опережающий инфляцию рост реальных доходов граждан.

Во-вторых, рост рождаемости и продолжительности жизни, а также продление активной трудоспособности пожилого населения.

И наконец, в-третьих, укрепление общественной и государственной безопасности, сокращение количества смертей, вызванных неестественными факторами: в результате войн, террористических атак, межнациональных конфликтов, криминального насилия, а также преступлений или несчастных случаев на транспорте и производстве в результате грубых нарушений установленных правил.

Только такая оценка работы власти — по конкретным сбалансированным и понятным народу достигнутым целям государственной политики, имеющим количественное выражение, — может быть объективной.

Мятеж на Кавказе вынянчил Ельцин. Конечно, можно долго вспоминать историю воинственного чеченского народа, исследуя страницы полувековой Кавказской войны XIX века. То тут, то там, копаясь в архивах по истории кавказских народов, я натыкался на суровые эпитеты, которыми русские государственные деятели и полководцы награждали абреков.

Вот типичная для того времени характеристика чеченцев, данная героем Кавказской войны генералом Алексеем Ермоловым: «Ниже по течению Терека живут чеченцы, самые злейшие из разбойников, нападающие на линию. Общество их весьма малолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет, ибо принимались дружественно все злодеи всех прочих народов, оставляющие землю свою по каким-либо преступлениям. Здесь находили они сообщников, тотчас готовых или отмщевать за них, или участвовать в разбоях, а они служили им верными проводниками в землях, им самим не знакомых. Чечню можно справедливо назвать гнездом всех разбойников».

Политика «кнута» (жесткие действия армии генерала Ермолова) и «пряника» (переговоры князя Барятинского, сумевшего в конце долгой Кавказской войны пленить вождя горцев имама Шамиля) привела к победе русской армии на Кавказе и замирению народов Чечни, Ингушетии и Дагестана с Российской империей. Покоренные племена Северного Кавказа верно служили престолу и даже были отмечены благодарностью императорского двора.

В Первую мировую войну в знаменитом Брусиловском прорыве 1916 года особым героизмом отличились Чеченский и Ингушский полки Дикой дивизии, которые сумели нанести войскам германского кайзера ощутимый урон. Благодарный русский царь Николай II, восхищенный удалью чеченских и ингушских воинов, отправил поздравительную телеграмму своему наместнику на Кавказе.

Чеченцы гордятся своим длительным вооруженным противостоянием лучшей в Европе русской армии. Но еще более восхваляют они свои ратные подвиги в ее составе. Все это говорит о том, что сильное русское государство не только способно усмирить мятежные кавказские племена, но и предоставить им возможность приносить себе и России пользу. Подчеркну: сильное и русское, но никак не бандитское государство, которое строили Ельцин и окружившие его партийные оборотни. Все их внимание было поглощено воровством и узурпацией власти. Судьбы народов России, со всеми их комплексами вины и обиды, взаимными претензиями и избирательной исторической памятью, были им непонятны и безразличны.