Викинги. Быт, религия, культура - Жаклин Симпсон

Рис. 72. Берсерк и «волчья шкура»

Многие короли, как исторические, так и легендарные, говорят, держали у себя при дворе берсерков. Возможно, братства преданных воинов, посвященных в культ Одина, существовали на самом деле. Ритмичный вой, прыжки и другие подобные методы самогипноза, описанные в некоторых сагах, могли стимулировать их боевую ярость. На службе сильному королю они делали полезное дело, однако без такого контроля бешенство и пренебрежение законами обычной жизни превращали их в угрозу обществу. Поэтому в позднейших сагах берсерков иногда изображают удивительными героями, но чаще всего представляют грубыми хулиганами, которые терроризируют всех, пока герой саги не поставит их на место.

С течением времени, когда монархия развивалась, первоначально простой и примитивный двор стал более сложно организован: дружинники различных рангов образовывали королевский совет. Вокруг короля днем и ночью была вооруженная охрана, которая поддерживала его авторитет, собирала налоги и представляла его на местных тингах. Дошедшие до нас детальные повествования об этом относятся к Норвегии XIII века, однако уже во времена святого Олава или Кнута Великого королевский двор заметно усовершенствовался. Летом король и его дружина путешествовали по стране: король председательствовал на тингах и выносил решения; зимой они в основном жили в поместьях короля, если их не приглашали в дома других знатных людей на зимние пиры.

Мы мало знаем о том, какое место занимали торговые центры в системе распределения власти. В ранние времена они, видимо, находились под контролем местного вождя, как это было в Исландии. Там, как только корабль подходил к берегу, прибывал местный вождь и диктовал условия торговли между купцами и крестьянами. Однако то, что и Каупанг, и Хельгё, и Бирка находятся вблизи центров королевской власти, не может быть совпадением. Не случайно и то, что многие ожесточенные конфликты между королем и князьями в более отдаленных областях возникали в том случае, когда король пытался взять торговлю под личный контроль. Очевидно, главные торговые центры были под контролем представителя короля; именно у такого человека святой Анскарий, прибыв в Бирку, добился позволения проповедовать. Видимо, королевский представитель взимал пошлину с купцов; в обмен на это король должен был гарантировать мир и закон во время торговли (необходимое условие там, где собирались люди из множества различных мест); возможно, король также играл главную роль в организации обороны от грабителей.

Одним из основных жизненных принципов в скандинавском мире было то, что рано или поздно человек обязательно становится участником кровной мести. Вся сложная система взаимоотношений, в которые вступал викинг – кровное родство, связь с семьей приемных родителей, дружба, брак, преданность вождю, – должна была прийти ему на помощь, когда возникал конфликт. Как это осуществлялось на практике, легко понять, рассмотрев ход хотя бы одной типичной семейной распри, о которых рассказывается в столь многих исландских сагах.

Первоначальная ссора могла возникнуть из-за какого-то совершенно незначительного дела, которому обе стороны сначала не придавали никакого значения, так что до возникновения открытой вражды могло пройти много времени. Однако рано или поздно член одной семьи оскорблял члена другой словесно или физически. Честь семьи оказывалась задета. Самым мудрым и мирным выходом для жертвы было потребовать денег в возмещение ущерба: только самые высокомерные и нечестные люди могли отказаться от уплаты. Но многие пострадавшие считали, что отомстить с помощью кровопролития – это более мужественно. Быстро возникала кровная вражда, поскольку было просто немыслимо, чтобы один родич позволил убить другого, не убив по крайней мере одного человека в качестве возмещения, причем это не обязательно должен был быть убийца, поскольку, как говорится в одном норвежском кодексе законов: «В этой стране издавна существовал злой обычай: когда человека убивали, его родичи нападали на любого человека, который в роду убийцы считался самым лучшим (хотя убийство могло быть совершено без его ведома или желания, и он не принимал в нем участия), и они не мстили самому убийце, хотя это легко можно было сделать».

Месть влекла за собой месть, которая иногда увенчивалась настоящей битвой между двумя семьями, их друзьями и подвластными, а то и такими радикальными действиями, как сожжение, когда одна сторона запирала другую в доме и поджигала его. У взрослых мужчин не было другого выбора, как сгореть или выйти наружу и вступить в неравный бой[27]. В конце концов, или потому, что силы обеих сторон истощались, или потому, что их лидеры погибали, наставало время для мирного урегулирования. Штраф за убийство удовлетворял оскорбленную честь, и кровопролития прекращались.

На этой стадии существовало три дальнейших способа действия: дать «единственное суждение» пострадавшей стороне, обратиться к третейским судьям или начать судебный процесс. В первом случае одна из сторон признавала свою вину и шла на уступки противникам, прося их назначить любую компенсацию, на которую они, по их мнению, имеют право, и соглашаясь принять любые наказания, которые будут ими наложены. Обычай и общественное мнение должны были удержать противника от злоупотребления этим соглашением. Этот способ удовлетворял чувство чести и поэтому был наиболее приемлем для пострадавшего.

В сложных случаях, когда с обеих сторон были правые и виноватые, дело зачастую передавали третейским судьям, чье решение все клялись выполнить. Судьи оценивали компенсацию, на которую каждая сторона имела право за ущерб, нанесенный другой стороной. При таких расчетах равные потери, понесенные обеими сторонами, погашали друг друга. Рана приравнивалась к ране, отрубленная рука или нога – к отрубленной руке или ноге, смерть – к смерти, при условии, однако, что жертвы были примерно одной «ценности», то есть имели равное положение в обществе: так, смерть слуги в одной семье не могла «погасить» убийства хозяина в другой, а гибель крестьянина – гибели сына вождя. Другим фактором в расчетах была словесная или физическая провокация: считалось, что некоторые оскорбления дают право на любую месть. Приняв все в расчет, судьи подводили итог, объявляя, что одна сторона должна другой такую-то и такую-то сумму в возмещение убийств и увечий. Были основные масштабы уплат, определенные традицией: например, в Исландии цена за жизнь свободного человека составляла 120 унций серебра. В противном случае (или вдобавок) судьи могли приговорить человека к изгнанию из области, а то и из страны – на определенный срок, на всю жизнь или до тех пор, пока живы его враги. Это отчасти было наказанием, а отчасти – средством предотвратить возобновление распри. Изгнаннику давали определенный срок на то, чтобы уладить свои дела и организовать поездку. В это время никто не имел права ему досаждать. Однако, если он не уезжал, враги могли напасть на него, по закону ничем не рискуя.

Третий способ состоял в том, чтобы начать судебный процесс перед народным собранием (тингом). Тинг был неотъемлемой частью всех скандинавских обществ. Он действовал одновременно как суд и как первобытный парламент: все свободные люди, владевшие более чем довольно скромным минимумом собственности, должны были присутствовать на тинге, хотя фактически решения зачастую отражали волю наиболее могущественных из присутствующих. В каждой области существовали небольшие местные тинги, собиравшиеся на определенном месте, нередко отмеченном какой-нибудь природной особенностью: скалой, холмом или курганом, с которого ясно слышался голос председательствовавшего на собрании князя или других ораторов; иногда границы участка отмечал круг стоячих камней. Существовали также и региональные тинги, на которых решались более серьезные проблемы, а в Исландии около 920 года был организован альтинг – ежегодное всеобщее собрание всей страны. Обычно тинги собирались в определенное время, но иногда их можно было созвать, чтобы обсудить срочные вопросы общественной жизни: например, тинг мог принять или отвергнуть претендента на трон или предложение изменить религию в данной области. Тинг также мог принимать новые законы. В Исландии, во всяком случае, существовал обычай, согласно которому человек, которого называли «законоговорителем», каждый год читал треть кодекса законов на альтинге, чтобы традиционные законы не были забыты. В существующих писаных кодексах законов иногда заметны следы ритмических фраз и аллитераций, которые помогали людям запомнить устные законы.