Кровь дракона. Остаться в живых - Дмитрий Христосенко

Волков поднял глаза и увидел замершую на входе в казарму Эливьетту, девушка застыла прекрасной статуей, удивленно прикрыв ротик ладошкой. Рядом с ней стоял внешне невозмутимый Эрно Альтин.

Песня закончилась, и в тишине, неожиданно для большинства присутствующих, прозвучал голосок Эливьетты:

– Маркиз, можно вас на минуточку?

– К вашим услугам, маркиза, – ответил Глеб и под нялся с лавки, отставив китар в сторону.

Только неожиданное появление Эливьетты и Эрно позволило Волкову беспрепятственно ускользнуть из казармы вместе с маркизой. Солдаты были настолько обескуражены их приходом, что даже не попытались по окончании песни выразить свое одобрение привычным ревом и сидели тихо-тихо, как мыши при появлении кота.

Эливьетта присела на низкую лавочку. Заметив, что его спутница зябко подрагивает, Глеб набросил ей на плечи свою куртку.

– Это была музыка из вашего мира? – неожиданно спросила Эливьетта.

– Да.

Глеб недоумевал, к чему этот вопрос. Ему казалось, что маркиза, наоборот, его избегает, за все время, проведенное в Фаросском герцогстве, он видел ее всего пару раз, и тут вдруг такой неожиданный интерес. Волков не стал спрашивать о причине, но, видимо, он настолько не умел скрывать эмоций, что Эливьетта все прочла по его лицу. Она опустила голову, беспокойно потеребила пальчиками складки платья, безжалостно сминая рукой дорогую материю, и тихо сказала:

– Удивлены? Я просто не знаю, с чего начать…

– Начните с начала, – несколько суховато ответил Глеб.

Волков не старался показаться излишне грубым, а резкость высказывания объяснялась тем, что ему показалось, что его спутница вот-вот заплачет, а он терпеть не мог женских слез, они всегда вводили его в растерянность.

– Я хотела извиниться перед вами. У вас ведь в вашем мире остались друзья, родные, а по моей вине вы всего этого лишились. Мне жаль, что так случилось. Если бы я заранее предвидела последствия моих действий – я бы никогда так не поступила.

– Маркиза, ваши извинения приняты, но не надо говорить мне о сожалении. Может, я и не разбираюсь в ваших придворных интригах, но я не полный идиот. Зачем устраивать этот спектакль? Я не в большом восторге от того, что оказался здесь, и еще меньше радости вызывает то обстоятельство, что я нахожусь в полной вашей власти, но я понимаю причину вашего поступка. У нас на Земле есть такая поговорка: «Своя рубашка ближе к телу». Думаю, вы здесь не слишком от нас отличаетесь. Поэтому уверен – если бы был хоть один шанс из миллиона, что заклинание сработает как нужно, вы бы все равно им воспользовались. И это вполне понятно, когда на одной чаше весов лежит жизнь дорогого вам человека, а на другой – чужака. Впрочем, могу вас успокоить – я бы поступил точно так же. Потому и отношусь с пониманием.

Эливьетта вскинулась, метнув быстрый взгляд из-под длинных, густых ресниц, и произнесла спокойным тоном:

– Я только хотела принести свои извинения.

– Вы их уже принесли, и я их принял. Этого достаточно.

– Я так боялась с вами заговорить, думала, что вы во всем будете винить меня, а вы так спокойно все восприняли…

Волков ответил:

– Прошло достаточно времени, чтоб я смог смириться с произошедшим.

А что еще тут можно сказать?

– И вы смирились?

Недоверчиво? Ух ты, недоверчивая какая!

– Смирился, – кивнул он. – Мы – мужчины, многое готовы простить красивым женщинам. Или найти оправдание их поступкам. Но знаете, если бы вы были мужчиной – я бы дал вам в морду!

Эливьетта возмутилась:

– В морду?! У меня не морда!

Ого, какие глазащи грозные! Прелесть…

– Правильно! У вас очень красивое личико, – под твердил Волков. – И еще: вы так прекрасны, когда сердитесь!

Девушка внимательно посмотрела в лицо Волкову – не насмехается ли он. Насмешки не было, только в глубине глаз мелькали веселые искорки да в уголках губ таилась легкая улыбка. И Эливьетта непроизвольно улыбнулась в ответ.

Повисшее молчание было нарушено подошедшим Эрно Альтином:

– Маркиза, осмелюсь вам напомнить, что завтра, точнее уже сегодня, предстоит очень напряженный день.

– Да, граф, я помню и уже ухожу. Спокойной ночи, господа.

– Спокойной ночи, маркиза.

Глеб поймал себя на том, что опять неотрывно смотрит ей вслед, прикипев взглядом к плавно покачивающимся бедрам, и разве что слюни не пускает. Пришлось напомнить себе, что Эливьетта не просто красивая девчонка, с которой можно хорошо провести время, а наследница престола Фаросского герцогства. И к тому же сестра того самого Данхельта, в теле которого он находится. То есть фактически его сестра! Ну, по крайней мере, биологически… Так что заканчивай пялиться, подбери слюни и шагай отсюда подобру-поздорову, другую себе подыщи.

Волков махнул рукой и отправился в свои покои, не обратив внимания на замершего в отдалении Эрно Альтина.

Граф проводил его задумчивым взглядом, поймав себя на мысли, что вновь пытается воспроизвести в голове услышанную песню.

– А ведь он меня заворожил, – сам себе тихо сказал Эрно. В голосе его было слышно нешуточное изумление. – Нет, песня, конечно, замечательная, да и исполнение неплохое, но не настолько же… Точно – заворожил. И не только меня, если вспомнить реакцию солдат. Инте-е-е-рес-но-о-о. И, кажется, он даже не понял, что сотворил. Эливьетта, к примеру, до сих пор не научилась осознанно контролировать этот дар. Если вспомнить, то и у Данхельта успехи на этом поприще были не лучше. Понятно, что получилось у этого Глеба все случайно, и не сказать, что умением он превосходит Эли или Дана, но в отличие от наследников престола, его вообще не обучали. Тогда откуда? Память тела? А такое возможно? Пожалуй, нужно внимательнее за ним присматривать, а то мало ли… – сделал граф для себя вывод.

Стоит отметить, что умение воздействовать своим голосом на окружающих не являлось чем-то исключительным. Встречались старому графу барды, которые имели схожие способности. Опытные вампиры умели с помощью голоса подавлять сопротивление своей жертвы, но по силе воздействия и первые, и вторые значительно уступали драконам. Правда, известно о такой способности крылатых владык небес было немногим. Ходили еще слухи, что в морях водятся сирены, которые своими голосами одурманивают моряков, заманивая их к себе, и будто бы в умении заворожить им нет равных, но в эти байки Эрно Альтин не слишком верил – слава моряков как записных врунов и самохвалов широко известна. Сам граф с сиренами не встречался и составить собственное мнение о том, сколько в этих слухах правды, не мог, по той простой причине, что никогда не был в море. Он вообще относился к этой капризной стихии с огромным недоверием и не собирался вверять ей свою жизнь.