Кровь дракона. Остаться в живых - Дмитрий Христосенко

За следующую декаду Глеб успел возненавидеть дворец и большинство его посетителей.

На следующий после бала день Волкова подняли с утра пораньше и вместо привычных тренировок отправили после короткого инструктажа в зал для приемов, где его усадили в высокое кресло рядом с Эливьеттой, и он полдня вынужден был выслушивать идиотские прошения и важно кивать, подтверждая ее решения. Последующие дни он занимался тем же самым, все больше и больше чувствуя себя дрессированной обезьянкой. Глеб не знал, в чью «светлую» голову пришла эта идея: продемонстрировать всем дееспособность выздоровевшего наследника престола, но он с радостью бы высказал этому советчику все, что о нем думает.

Вот и сейчас Волков сидел в кресле, уныло пялясь куда-то вдаль и мысленно считая время, оставшееся до конца приема. Времени оставалось еще много, и это вгоняло его в еще большую депрессию. Он почти не вслушивался в прошение, и голос очередного посетителя монотонно бубнил где-то на заднем фоне. Все силы Глеб тратил на то, чтобы не задремать под этот бубнеж.

Когда появился очередной проситель, сонливость с Волкова как рукой сняло. Он вначале не понял, чем тот привлек его внимание. Потом сообразил – необычность. Новоявленный посетитель выбивался из общей массы неторопливых, вальяжных, исполненных чувства значимости, в большинстве своем склонных к полноте столичных господ, как волк выделяется на фоне овечьего стада. Он был загорел, поджар, с выгоревшими на солнце короткими волосами, с резкими чертами лица и темным колючим взглядом. Говорил он короткими, рублеными фразами.

Посетитель коротко поведал, что отправлен в столицу с донесением от командира четырнадцатого гарнизона. По его словам выходило, что на территории, подконтрольной гарнизону, вырезано до последнего человека уже шесть поселений неизвестными бандами. И каждый раз убийцам удавалось уйти от возмездия. Солдат гарнизона не хватает даже на то, чтобы выслать крупный отряд для поисков банды, не ослабляя слишком сильно гарнизон, поэтому командир просит прислать дополнительные силы.

Глеб неожиданно для самого себя спросил:

– Сколько солдат в гарнизоне?

– Четыре с лишним сотни, ваше высочество.

– А численность банды?

Солдат задумался и неуверенно ответил:

– Не знаю точно, мы ни разу не успели их перехватить, ваше высочество, но думаю, человек с полсотни, может сотня.

Глеб заметил недовольный взгляд маркизы, но продолжил распросы:

– Тогда почему не хватает людей? Думаю, отрядить для поисков банды десятков шесть-семь солдат командир гарнизона в состоянии. Для бандитов такого количества хватит за глаза.

Волков ошибался. Услышав привычный термин «банда», он сделал неправильный вывод, решив, что речь идет о разбойниках, справиться с которыми может равное или чуть большее количество профессиональных солдат.

– Ваше высочество, это не разбойники. Слишком профессионально действуют. Мы думаем, что это не слишком щепетильный наемный отряд или чья-то дружина. Например, солдаты маркграфа Турона.

– Маркграф – рыцарь! Пускай он бунтовщик, но он благородный человек. Сэр Турон не станет заниматься резней мирных жителей. – вмешалась в разговор Эливьетта.

Солдат криво усмехнулся, видимо, он имел другое мнение по поводу благородства маркграфа:

– Ваше высочество, он и не занимается… сам.

– Солдат, ты забываешься! – пророкотал стоящий неподалеку Виттор, сверля грозным взглядом посетителя.

– Я не привык вилять и всегда говорю прямо! – отпарировал боец. – Все уверены, что банда действует по приказу маркграфа. И банды на территориях других гарнизонов – тоже.

– Других? – уточнил Глеб.

– Да, ваше высочество. Седьмой, восьмой, десятый, одиннадцатый, двенадцатый и пятнадцатый гарнизоны также подверглись нападению банд. Солдаты восьмого гарнизона, преследуя нападавших, попали в засаду и потеряли шестьдесят человек. Другие гарнизоны также имеют потери. В нашем четырнадцатом с патрулирования не вернулся третий десяток второй сотни.

– Почему не доложили раньше? – резко спросил сидящий в уголке зала Эрно Альтин.

Солдат повернулся в сторону графа и ответил:

– Командир гарнизона дважды посылал доклады в столицу, сэр. И командиры остальных гарнизонов тоже.

Эливьетта метнула быстрый взгляд на Эрно. Тот чуть заметно пожал плечами.

– Разберемся, – веско проговорил граф.

Следом высказалась Эливьетта, подводя итог разговора:

– Можешь идти, солдат. Мы обсудим услышанное и вынесем решение.

Глеб, как ему и предписывала роль, важно кивнул головой, подтверждая сказанное.

Солдат коротко поклонился и вышел из зала.

В последующем после ухода солдата обсуждении Глеб не принимал участия. Репликами обменивались в основном Эрно и Эливьетта, изредка вставлял пару слов Виттор, но к окончательному мнению так и не пришли. Эрно считал, что Турон вполне способен послать отряды для резни жителей, этим он наглядно показывает бессилие властей, держит в напряжении силы гарнизонов и подготавливает почву для вторжения. Эливьетта соглашалась с ним, что маркграф вполне способен разрабатывать планы вторжения, раз уж он поднял мятеж, но упрямо отрицала его причастность к резне мирного населения, вновь упирая в качестве доводов на его благородное происхождение. Чтобы сгладить напряжение, Эрно вынужден был отступиться, но предложил все же собрать войска. Эливьетта согласилась вынести этот вопрос на Совете. Эрно кисло поморщился, он терпеть не мог большинство членов Совета, но понимал, что сейчас без их одобрения такой вопрос не решить[14].

В зал заглянул Индрис.

– На сегодня прием окончен. – царственным голо сом объявила Эливьетта.

Индрис понятливо кивнул и вышел. Из-за закрывшихся дверей донесся его голос:

– Господа, на сегодня прием окончен.

Глеб облегченно сполз с кресла и принялся разминать затекшие от долгого сидения суставы.

Когда Эливьетта вышла из зала, к Волкову подошел Эрно Альтин и тихо спросил:

– Маркиз, вечером вы свободны?

– Конечно. Хотите о чем-то расспросить?

– Нет. Предлагаю составить мне компанию в не большой вечерней прогулке.

– Всегда за.

– Вот и отлично. Я за вами зайду, маркиз.

Граф не обманул. Он зашел за Глебом, когда стемнело, одетый в простую, неброскую одежду темных тонов.