Мать-одиночка для Темного Князя - Надежда Соколова

— Родная, ты случайно не беременна? — насмешливый голос Арчибальда привел Лену в бешенство. Она тут решает жизненно важные вопросы, а он издевается!

Смысл сказанного дошел через пару секунд. А когда дошел, Лена застыла столбом.

— Прибью, — тихо и проникновенно пообещала она любимому супругу, — и мучиться не буду. Стану вдовой, разгоню всех гостей.

 — Уже боюсь, — этот нахал и в самом деле бесстрашно подошел, обнял Лену, несмотря на ее показное сопротивление, прижал ее к своей груди. — Ты слишком бурно реагируешь на обычные, считай, бытовые вопросы, милая. Все это решаемо. И решится. Потом. А пока переключись на повседневность. У нас с тобой законные две недели отдыха. Так отдыхай.

Лена только фыркнула, но из объятий вырываться перестала. Языкатый зараза. Дипломат. Сразу заметно, что привык убалтывать подчиненных.

Вместо златоцветов решили углубиться в самую гущу леса. Арчибальд магией отправил коней на опушку леса и направился в темную чащу, видимо, желая напугать Лену.

Чаща страшной не выглядела. Густо росшие деревья не пропускали много солнечного света, но и мистического ничего в этом месте не ощущалось.

— Ну и где тут… — Лена не договорила: нога подвернулась об очередной вылезший из земли корешок, Лена вскрикнула и полетела в непонятно откуда появившуюся дыру.

«Алиса, чтоб ее, с дурацкой кроличьей норой», — ругалась Лена про себя, скользя по земле все глубже и глубже. Страшно не было. Пусть боится тот идиот, что решил ее задеть. А вот раздражение все росло: не дают, ироды, нормально медовый месяц провести.

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,

Перстень счастья ищущий во мгле,

Эту жизнь живу я словно кстати,

Заодно с другими на земле.

И с тобой целуюсь по привычке,

Потому что многих целовал,

И, как будто зажигая спички,

Говорю любовные слова.

«Дорогая», «милая», «навеки»,

А в уме всегда одно и то ж,

Если тронуть страсти в человеке,

То, конечно, правды не найдешь.

Оттого душе моей не жестко

Ни желать, ни требовать огня,

Ты, моя ходячая березка,

Создана для многих и меня.

Сергей Есенин. «Кто я? Что я? Только лишь мечтатель»

Когда Лена скрылась из глаз под землей, Арчибальд даже не удивился. Его жена, ходячая неприятность, несомненно, попала в одну из нор какого-нибудь нехищного животного, населявшего местные леса. Опасных хищников Арчибальд давно вывел, а оставшаяся живность могла напугать разве только младенца. Так что любимой супруге ничего не угрожало. А вот за представителя местной фауны Арчибальд всерьез беспокоился: Лена сейчас находилась в боевом настроении, и это грозило несчастному животному лишением различных частей тела, в том числе и головы.

Тяжело вздохнув, Арчибальд настроился на Лену и переместился прямо к ней, в тускло освещенный практически севшими без подзарядки магическими шарами широкий подземный зал.

На нору зал походил мало, как и заросший шерстью карлик-дварф — на животное.

Лена загнала беднягу в угол, грозно нависла над ним и явно требовала освобождения. Тот вяло огрызался, не решаясь спорить с ведьмой, — дварфы умели чувствовать магическую ауру различных существ.

— Милая, — иронично позвал Арчибальд, — пожалей несчастное создание. Ему и так страшно.

— Обойдется, — огрызнулась Лена, не поворачиваясь. — Расставил ловушки, браконьер несчастный, пусть теперь отвечает. Так где золото?

Нет, Арчибальд ошибся, дело было не в освобождении.

— Какое золото? — уточнил он, подходя.

— Которое все гномы и лепреконы прячут в сокровищницах, — выдала Лена, заставив Арчибальда впасть в ступор. Гномы, лепреконы, золото. И при чем тут дварф? — Это ж помесь лепрекона и гнома, так? Значит, должно быть золото. Где золото, мелочь?!

— Это дварф, прислужник демонов, — пришел в себя Арчибальд, — не гном, родная, и уж тем более не какой-то там лепрекон. У него нет золота. Пойдем уже домой. Хватит, нагулялись сегодня.

— Серьезно, нет золота? — наконец-то повернулась Лена к Арчибальду. — Вот блин.

Увидев перед собой шерстяную тушку, размерами напоминавшую помесь гнома и лепрекона, Лена решила, что ей сказочно повезло: еще немного, и она станет владелицей горшочка с золотом, так сказать, собственного капитала. И можно будет, не используя деньги мужа, нанять детям самых лучших учителей.

Мечта рассыпалась в прах, едва Арчибальд сообщил:

— Это дварф, прислужник демонов, не гном, родная, и уж тем более не какой-то там лепрекон. У него нет золота. Пойдем уже домой. Хватит, нагулялись сегодня.

Да, действительно, больше в этой дурацкой пещере делать было нечего. Дварфы Лену не интересовали — о них она ничего не знала.

До дома добрались без приключений. Видимо, боги этого мира решили, что на сегодня с их подопытных кроликов достаточно проблем и забот. Остаток дня прошел на удивление спокойно: Лена случайно откопала в усадьбе сразу десятка два книг, правда, потрепанных любовных романов, но тут уже что оказалось под рукой, засела с ними и графином холодного компота в спальне и на несколько часов забыла о мире вокруг. Чем занимался Арчибальд, ее не интересовало, — измотанные нервы следовало восстановить любым способом.

А утром, сразу после бурной ночи, проведенной в объятиях друг друга, в открытую настежь форточку влетело нечто, своими очертаниями напоминавшее птицу, только без клюва и глаз.

— Это что? — Лена настороженно покосилась на «нечто», вольготно расположившееся на столе.

— Магический вестник, родная, — задумчиво откликнулся Арчибальд, в этом мире настолько изощренное чувство юмора, чтобы умудриться прислать его в таком виде.

— Что-то мне не нравится твой тон… — заметила Лена, чувствуя, что расслабляться рано.

Арчибальд кисло улыбнулся:

— Помнишь свой полет на пегасе? Вот именно владелец того парка и прислал вестника.

Лена помнила, отлично помнила и сам полет, довольно знаменательный, и свое ощущение, подсказывавшее, что от якобы добродушного типа с приторной улыбкой и цепким взглядом следует держаться как можно дальше.

— И зачем? — уточнила она.

— Мариус не смог присутствовать на нашей свадьбе — какие-то семейные дела. Думаю, он хочет лично поздравить друга-приятеля.

— Какая прелесть, — хмуро фыркнула Лена. — А как же необходимость две недели безвылазно просидеть в этом поместье?

— Усадьбе, милая. Мы отправимся всего на пару-тройку часов.

Отправляться Лене не хотелось, но, похоже, выбора не было.