Ночь с лучшим другом - Любовь Попова

— Знаю, — Мирон подает мне бутылку пива и делаю глоток. Сначала морщусь от вкуса солода и ячменя, но сквозь него проглядывается тонкий вишневый аромат. Неплохо, лучше, чем противное сухое вино. Снова пью, но уже ничего не говоря. Больно Мирон самодовольным выглядит.

Пока он включает кино, я решаюсь спросить про Мишу.

— Нормально, операция позади, дальше терапия.

— Ну и хорошо…

— Я говорил тебе, спасибо?

— В качестве «спасибо» принимаю фильм. Ты ищешь? — Мирон копается в сети, но судя по всему без хакера он такой же ноль в интернете, как и я.

— Да, не вышел он походу, — пожимает плечами Мирон и включает первые Фантастические твари. Тоже не плохо. Так что беру второй кусок пиццы, запиваю пивом, чувствуя, как начинаю расслабляться…Растекаться по дивану… Настолько, что машинально отвечаю на вопрос Мирона.

— Уже был секс с Алексом?

— Нет, — через мгновение до меня доходит, что я сказала и я поворачиваюсь к Мирону. – А зачем тебе?

— Странно это просто… Он же нравится тебе?

— Конечно!

— И ты ему нравишься. Так в чем же дело? — смотрит он на меня, а я задыхаюсь, ответить не знаю, что… Воспоминания о люстре, на которой я считала капельки, пока Алекс меня целовал сносят последние заслонки эмоций и я начинаю реветь.

— Я не знаю! Не знаю! Он целует меня, касается, прижимается этим вашим…., а я не чувствую ничего. Ничего понимаешь? – кричу Мирону, который просто сидит, пьет пиво и смотрит. – Я не хочу заниматься сексом. То есть может и хочу, но мне кажется не могу.

Остается произнести вслух то, о чем страшно было подумать.

— Я фригидная. Точно. Я фригидная.

— Полная чушь, — безапелляционно заявляет Мирон, на что я шмыгаю и вижу, как он убирает пиццу. — Но можем проверить.

— Каким образом? — невольно волнуюсь. Да, мы друзья. Почти как брат и сестра. Но он все же парень… Привлекательный, острый на язык. Тем более, я знаю, что под футболкой находится совершенное тело.

— Надо провести эксперимент и понять… — забирает он у меня пиво, выключает кино…

— Что понять? — шепчу я еле слышно, смотря как он черт такой футболку с себя стягивает.

— Хочешь ли ты заниматься сексом. Да не пугайся ты так.

— Я просто не понимаю, что именно… То есть, как именно ты собрался это доказывать… Мне даже поцелуи не нравятся.

-Ты доверяешь мне? — ставит Мирон руки на спинку дивана, по обе стороны от моей головы. А у меня взгляд сам тянется к его животу и ниже, где сияет бляшка ремня. В горле пересыхает, а в пальцах покалывает. – Доверяешь? Саша?

— Доверяю, — поднимаю глаза, ощущая, как теряюсь в глубине черных зрачков. – Мы простом проверим?

— Просто проверим, — кивает Мирон и руки на плечи опускает, под давлением вынуждая меня просто лечь на диван. И я подчиняюсь, давая себе установку думать про Алекса. Это ведь все только ради него. – Ложись.

Он нависает и мне становится неловко смотреть ему в глаза. Даже дышать в лицо, что так близко. Хотя сколько раз мы спали рядом, на одной кровати.

Так почему же именно сейчас это кажется неприличным?

Но все это ровно до того момента, когда его руки отстраняются от плеч, а сам он выпрямляется, продолжая сидеть на диване боком.

Хочется закричать «Верни руки на место!» Без этого давления становится еще страшнее.

— Хватит думать, — голос Мирона звучит теперь глуше, словно через толстое стекло, от которого отражается свет, слепит мне глаза. Так что на мгновение зажмуриваюсь, качаю головой. Это все бесполезно. Плохая затея и вообще…

— Я не могу не думать, — чувствую горячие сухие пальцы на губах, что скользят вдоль, заставляя их гореть их каким-то ласковым огнем, словно воском горячим провели.

— На меня смотри, — требует Мирон и палец в рот просовывает, а в голове как будто взрыв чувств и разумная мысль. Остановить это, закончить, но для этого нужно оттолкнуть Мирона, или сказать ему: Хватит. Но я не хочу его отталкивать, ведь для этого придется коснуться головой груди, а сказать не могу, потому что во рту палец. Так что поднимаю взгляд, давая понять, какой тайфун у меня внутри.

— Мы только начали, а ты уже трусишь? – вытаскивает палец, снова проводя по губам, но уже увлажняя их.

— Я не боюсь.

— Так докажи, — берет он снизу бутылку моего пива и приставляет прохладное горлышко к моему рту, чуть наклоняя, от чего жидкость тихонько скользит в горло… — Расслабься и просто чувствуй.

Я пытаюсь. Глотаю сладко – горькую жидкость, валюсь на подушку, ощущая, как тяжелеет голова. В нее вторгаются сотни вопросов. Но все они касаются Мирона. Когда его плечи стали настолько мощными? Когда он успел распустить волосы? Почему вдоль рук такие крупные вены. Почему я не замечала так много родинок и широкие соски. А зачем вообще мужчинам соски?

— Что? – смеется Мирон, и я понимаю, что последний вопрос задала вслух. – Как и женщинам, чтобы удовольствие получать. Хочешь покажу?

— Мне не нравится, когда Алекс трогает мои соски.

Рука Мирона, что помогала держать его вес надо мной, закрывает мне рот, снова трогая губы, а потом скользит по подбородку и дальше. Пальцы нажимают на бьющуюся на шее жилку, отчего дыхание перехватывает, а в голове нарастает гул.

— Не думай о нем, не думай обо мне, думай о себе. О своем теле. Чего ему хочется.

— Не думал вести курсы? – хихикаю я, но Мирон вдруг двигает пальцы ниже, и гладит выступающие, из под рубашки холмики грудей.

— Вряд ли я встречу еще одну такую…

— Фригидную?

— Невероятную…

Мирон не долго теребит верхнюю пуговицу моей рубашки, пока пытаюсь осознать от него первый комплимент… Через короткий вздох, блузка распахнута, а Мирон как ненормальный смотрит на тонкое кружево, что не скрывает выступающих сосков.

— Потрогай их сама, раз других прикосновений ты боишься.

И пока я неподвижно лежу, пытаясь понять, что он имеет ввиду, Мирону уже берет мои руки и кладет на грудь. Не то что бы я себя не трогала. Все же я моюсь каждый день, но вот чтобы просто так положить ладони на верхушки. Никогда.

– Не противно?

— Точно нет, — признаюсь я, пока Мирон довольный собой, скользит руками по талии, распахивая рубашку сильнее. Каждое его касание оставляет ожог, заставляет сердце бешено стучать.

— А сейчас, что чувствуешь?

— Живот крутит, — да, точно, словно внутри родился страх и закрутился спиралью, превращаясь в ураган. – Особенно здесь.

Убрала руку с груди, чтобы показать то самое место у пупка, как вдруг Мирон наклоняется, вынуждая меня задыхаться. Его кончик языка попадает в середину пупка, и я вздрагиваю….