Давай ограбим банк - Елизавета Бута

— Ты никогда не воспринимаешь чужое мнение?

— Знаешь что? Есть чужое мнение, а есть куча дерьма в голове ограниченного человека. И о такое пачкаться не хочется.

Я внимательно смотрю на него и очень сильно хочу верить в то, что он сейчас сказал. Это красивый парень моего возраста с добрыми глазами, скрытыми под скошенной челкой. Он говорит, что приехал из России, чтобы встретиться с девушкой.

— …Мы познакомились на одном форуме. Я предложил ей встретиться, а она только рассмеялась. Сказала, в жизни не поверит, что это возможно. Тогда мы даже поругались, а потом поспорили, что я смогу приехать в Берлин без гроша в кармане.

— Как же ты зарабатывал? — спрашиваю я.

Он вдруг останавливается и смотрит на старинную башню с часами, мимо которой мы только что прошли.

— Ты знаешь, что именно здесь жил Крысолов? — спрашивает вдруг он.

— Что ты сказал? — Я спотыкаюсь и чуть не падаю.

— Здесь жил Крысолов. Он очистил город от крыс, а когда ему не заплатили, решил отомстить. Хочешь, я расскажу эту историю? Если у тебя есть пять минут, то…

— Откуда ты знаешь эту историю? — спрашиваю я.

— Из интернета… — осекается он.

— То есть как из интернета?

— Да просто. Ты не слышала про это развлечение? Это же вы с Микки ввели это в моду.

Сказки. Городские сказки за деньги. Уж точно патент на этот вид мошенничества принадлежит не нам с Микки, но благодаря всем этим статьям на сайте «Треш-Тв» люди взяли этот способ на заметку. Теперь модно таким образом зарабатывать. Причем чем глупее история, которую ты рассказываешь, тем лучше.

— Тебе не кажется, что это просто мошенничество? — недоверчиво спрашиваю я.

Мы идем по безлюдным улицам. Я смотрю на экран телефона, в котором включен навигатор.

— Когда так делает пара человек, это мошенничество, когда так делают сотни — это модное развлечение, — говорит Антон. — Случайно не знаешь, где тут кинотеатр «Шошанна»?

— Случайно знаю, а зачем тебе?

— Мы там договорились встретиться перед концертом.

Отсюда до «Шошанны» идти не меньше часа, поэтому предлагаю добраться туда на трамвае. Здесь они чуть ли не более популярны, чем метро. Ярко-желтые, вдоль и поперек облепленные рекламой, они легко курсируют по извилистым улицам старого Берлина.

Трамвай останавливается как раз напротив кинотеатра. Здесь уже толпятся люди, решившие зайти в модный кинобар перед концертом какой-то группы. На улице давно стемнело, и над кинотеатром призывно мигает вывеска. Она оформлена в лучших традициях старого Голливуда. Ни с чем не перепутаешь. «Антон из России» сейчас растерял всю свою решительность. Он заметно нервничает перед встречей с девушкой, ради которой проехал добрую половину Европы.

— Ты со мной, что ли, пойдешь? — спрашивает он.

— Пойду, — киваю я и улыбаюсь. — Просто там работаю, — поясняю я.

Он немного успокаивается. Мы заходим внутрь. Сегодня в честь концерта группы, играющей тяжелый металл, в основном зале вместо кинопоказа будем транслировать запись культового концерта Rammstein, ту самую «Live aus Berlin» 1998-го года. Я привычно здороваюсь со своей сменщицей и захожу за стойку рецепции.

— У вас что-то упало, — слышу я женский голос. Поднимаю глаза и вижу, как красивая девушка, одетая так же экстравагантно, как и остальная публика, протягивает парню из России какую-то фигурку. Приглядываюсь и вижу, что это его талисман. Он рассказывал о нем, когда мы сюда ехали.

Они уходят в зал, так и не заплатив за входной билет, о чем мне и докладывает сменщица.

— Пусть это будет на моей совести, — говорю я. Кажется, что эти двое с первого взгляда влюбились друг в друга. Они не переставая о чем-то болтают, смеются, спорят… Потом вдруг поднимаются и уходят в лаунж-зону, видимо, устав от того, что я все время на них смотрю. Тот парень считал, что мнение других не важно, и, похоже, в его случае это сработало. А в моем… А мне завтра нужно к семи вечера явиться в полицейский участок, этим все сказано.

Сегодня «Шошанна» закрывается лишь под утро. До квартиры добираюсь, когда на улице уже светло, а нормальные люди уже спешат на работу. Захожу в подъезд и выдыхаю. Идеально ровная стена приятного песочного оттенка изуродована граффити. Феникс. Всего несколько гнутых оранжевых линий, изображающих птицу. Медленно подхожу к стене и провожу рукой по рисунку. Я же говорю, тут нужна тревожная музыка, как в фильмах Хичкока.

— Микки… — выдыхаю я и закрываю глаза. Передо мной буквально проносится вереница лиц: толстяк с потными ладошками, Марко, отец, журналисты, посетители кинобара — все они как будто окружают меня и тянутся ко мне своими руками.

Я почти уверена, что в квартире меня ждет Микки. Ну, знаете, он сидит на кресле в темной комнате, я включаю свет и вздрагиваю при его появлении. Как в фильмах. Ничего подобного не происходит. В квартире нахожу только пару футболок и несколько зарядных устройств. Все это валяется на кровати. Так же, как и когда я выходила из квартиры.

Сейчас одиннадцать вечера. То есть в Нью-Йорке сейчас… Я не помню, и приходится посмотреть в интернете. Пять вечера. Подходит. Набираю в поиске имя мистера Джейкобсона. Того психолога из Нью-Йорка, к которому я когда-то пришла. Судя по его страничке на Фейсбуке, цены не изменились. Он в сети. Спрашиваю его о стоимости сеанса по скайпу. На десять долларов дешевле. Спрашиваю, удобно ли ему будет сейчас говорить. В целом и так знаю ответ. Перечисляю ему деньги за три часа и звоню.

На экране вижу лицо мистера Джейкобсона. Он отрастил бородку вроде как у Джорджа Майкла. На голове бандана.

— Привет! Ты опять витрину с батончиками уронила? — спрашивает он, как только я включаю камеру.

— С чем?

— С батончиками. Шоколадными, — поясняет он.

— Нет… Но вы почти правы. У вас ничего не случилось? — спрашиваю я.

— Да все отлично, с чего такой вопрос?

— Бородка, бандана…

— Развод и банкротство. У меня кризис среднего возраста, можно без комментариев? — Мистер Джейкобсон счастливо улыбается и смотрит в угол экрана, туда, где видно его изображение.

— Можно.

— Так что случилось? Судя по трем оплаченным часам, что-то серьезное.

— Просто мне все время страшно. И ничего не меняется: ни я, ни окружающий мир. Так и не получилось убежать, понимаете? — В этот момент вспоминаю Джереми Флемми. Мою точку побега.

Он открывает пакет с чипсами. На заднем плане видны горы немытой посуды.

— Какой у тебя любимый фильм?

— «Матрица».

— Ну вот. Представь. Ты обречена смотреть «Матрицу», но ты не обречена быть только Нео. Ты можешь болеть за других героев. Можешь сменить роль или вообще стать режиссером.