Пламенеющие храмы - Александр Николаевич Маханько

приятное для меня событие за последние месяцы. Поэтому поехали. Показывай дорогу. А Лузиньяк подождет, не обеднеет.

Мишель объяснил вознице, куда править. Доехали быстро, ибо было недалеко и копыта лошадей даже не успели поднять клубы пыли. Остановились. Мишель указал доброму малому на козлах дорогу к трактиру, где тот сможет найти отдых и добрый обед с хорошим вином. Андреас же наказал тому, чтобы не слишком увлекался и вернулся обратно задолго до вечерней мессы, чтобы им успеть въехать в Париж, пока не заперли городские ворота. Отпустив возницу, друзья направились к домику, что стоял в глубине двора.

– Проходи, дружище, – пригласил Мишель по-хозяйски, -вот здесь я сегодня живу.

Одноэтажный, приземистый, как и все остальные в этой округе, домик внутри оказался довольно просторным и светлым. Уличных миазмов здесь почти не ощущалось. Всё общее внутреннее пространство дома было поделено деревянными ширмами. Кухня, спальня, уборная и одна большая выгородка, в которой по предметам обстановки можно было узнать и рабочий кабинет книгочея, и лабораторию ученого, и приемную лекаря. Здесь помимо письменного стола и полок с ворохами книг и кодексов Андреас опытным глазом сразу приметил стол для анатомических препараций с кучей инструментов и приспособлений для анатомирования и хирургических операций. Отдельно стояли столики и этажерки, на которых также теснились мудрёные конструкции, неведомые медицинской науке, а потому для Андреаса непонятные.

– Надеюсь, Мишель, я не слишком обеспокою мадам Сервэ своим внезапным визитом? – спросил Андреас, неторопливо и осторожно оглядывая внутреннее убранство дома.

– Не обеспокоишь, не переживай, – ответил Мишель, стуча дверцами кухонных шкафов, – тем более, что здесь её нет и вряд ли она когда-то появится.

– Ты так и не женился?

– Нет. Все женщины, что крестьянки, что принцессы, живут ради одного только своего предназначения – выйти замуж, чтобы нарожать детей. А со мной ничего такого не получится. Моя анатомия для этого порочна и продолжить род Серветов мне, как видно, Богом не дано. Уж не знаю, наказание мне это или награда.

– Извини …

Мишель принялся на скорую руку готовить стол. Андреас же не без интереса продолжал осматривать выгородку-кабинет.

– Слушай, Мишель, у тебя тут столько инструментов и, я вижу, довольно ценных. Не боишься, что украдут? Подозреваю, что в этой округе публика отнюдь не самых честных правил.

– Публика да, нескучная, однако не крадут. Уважают, наверное. А скорее боятся. Укради кто у меня сегодня что-нибудь из этих инструментов и завтра я никак не смогу ему помочь.

Не ему, так его брату или свату. Живу я здесь не первый год и все меня знают, как лекаря, который никому не даст от ворот поворот. Со всей округи идут со своими болячками. И воздают с лихвою. Правда, не золотом, у здешней братии оно не водится, а всё больше натуральным продуктом. Здесь под стенами Ситэ сам собой устроился своего рода перевалочный плац для товаров, что везут в Париж из Шампани, Бургундии, Прованса, да вообще отовсюду. Привозящие, да и местные, случается, занемогают, а я, случается, их излечиваю. Ну и получаю соответственно. Поэтому всё, что нужно для жизни, у меня всегда есть. А золото что? Его же ни есть, ни пить не будешь, да и наследство мне копить не для кого. Вот тебе, например, что по душе? Если я сейчас налью тебе из этой бутыли великолепного бургундского, что предназначалось к столу короля Франциска? Или просто суну тебе в карман золотой флорин и с кислой миной отправлю восвояси?

– Да ну тебя, Мишель! Наливай уже, не медли!

– Иного ответа и не ждал. Слушай, Андреас, давай устроимся за моим рабочим столом. Там и светлее, и места больше.

– Твой дом, тебе виднее.

Мишель поспешно зашел за ширму, торопливо сгреб со стола лежащие на нем бумаги и сложил их насколько можно аккуратно на стоящую подле этажерку. Стол застелил чистой скатертью. Андреас, не оставаясь безучастным, стал расставлять тарелки со множеством закусок: нарезки мяса, сыров, овощей. Суетясь у стола в предвкушении доброй пирушки, друзья словно бы вернулись в свое далёкое (или не далёкое?) студенческое прошлое, когда они схоларами неожиданно и запросто собирались своим кругом, бросали в пущенную по кругу чью-то шапку свои последние монеты и отправляли гонца купить вина, а пока тот бегал, таскали на рынке у зазевавшихся торговцев пирожки, булки и любую снедь, что получалось умыкнуть, чтобы потом, свалив и выставив всё на общий стол, бесшабашно пировать. Правда, добытые вино и закуски имели свойство заканчиваться в самый неурочный момент и тогда приходилось запускать шапку сызнова.

Сегодня закусок и вина было в изобилии. Перебрасываясь шутками, друзья приготовили стол. Наконец Мишель на правах хозяина наполнил бокалы.

– Что ж, Андреас, не знаю как ты, а я рад. Рад, что именно сегодня мне пришлось повздорить с приходским священником Сен-Медара и уйти с мессы раньше срока. Рад, что на дороге едва не попал под копыта лошадей. Не будь всего этого, не встретить мне сегодня тебя, моего старого друга.

– Воистину пути, уготованные Господом для каждого из нас, нами непостижимы, хотя и закономерны. Я тоже рад нашей встрече!

Друзья не спеша осушили бокалы. Вино действительно было великолепно.

– Как ты оказался в наших краях, Андреас? Помнится, не закончив курса, ты покинул Париж и отправился в свою Фландрию, в Лювен, кажется? А оказался в Венеции?

– Все верно, Мишель, в Лювен. Там я продолжил учебу по курсу медицины. Однако и в Лювене мне не пришлось остаться надолго, хотя и успел стать там бакалавром. Профессор Жильбер, что читал нам лекции, получил приглашение Венецианской республики преподавать в университете Падуи. Профессор и раньше был ко мне расположен, видимо зная мой интерес к анатомическим препарациям, а тут и вовсе предложил мне последовать за ним. В общем изучение своего курса я закончил в Падуе. Там же получил степень доктора медицины и профессорскую лицензию. Там же и остался преподавать курсы анатомии и хирургии.

– Да, вижу, не зря мы с тобой когда-то искали в придорожных зарослях висельников и выкапывали трупы из брошенных могил. Пусть не добрая их слава, так бренная плоть послужила и тебе, и мне прекрасным предметом для изучения. Кстати, твои недавние анатомические таблицы весьма подробны и содержат немало интересного.

– Ты их видел? Но как? Они же изданы вот только что.

Мишель, дотянувшись рукой, зашуршал бумагами, сложенными ворохом на стоящей рядом этажерке, и извлек оттуда кодекс из переплетенных вместе широких листов.

– Не забывай, Андреас, я живу на проезжей дороге, по которой в Париж свозятся не только скот и